Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга I

— Скотина сейчас худа, после зимовки, патроно, не успела еще откормиться. За бесценок возьмут ее мясники, — озабоченно докладывал моурав.

— Вижу, вижу, уже смошенничать собираешься! — заметил князь. — Ну а как с зерном, лоби, маслом, вином?

— В цене, батоно! — поспешил ответить Ражден.

— Так. А беглых нет? — осведомился Заза.

Моурав замялся:

— Двое сбежали перед пасхой. В горы подались, в Аланию.

— А семьи остались? — грозно вопросил помещик.

— Бобыли они, — признался Ражден.

Заза помрачнел.

— А с недоимками как?

— Их не осталось, батоно. Все взыскал, что положено по закону. — И Ражден начал перечислять все полагающиеся владетелю земли подати и сборы, а их было немало! Князь поморщился:

— Перестань молоть чушь, Ражден. Деньги нужны немедленно! Не сумеешь собрать оброк, не быть тебе тогда моуравом, да и плетей у меня отведаешь. Собирай поселян, я им сам растолкую… а пока что — я голоден! Давай скорее поесть…

— Тотчас, патроно! — кинулся к дверям Ражден.

Симоне собирался в город, на базар. Отсыпав лоби в хурджин, он стал прилаживать кувшин с вином в другой. Надо было купить новый лемех, немного соли, да и хакиму за снадобье для больной жены пора уплатить, два раза присылал напоминание. Всю зиму прохворала Маро и сейчас лежит на тахте в лихорадке. Увязав хурджины, Симоне только хотел взвалить их на широкое плечо, как постучали в дверь.

— Ступай на господский двор, Симоник! Да поспеши, патроно со стражниками из Тбилиси пожаловал, — громко кричал с порога сотский.

— Еще чего ему от нас понадобилось? — простонала женщина на тахте.

Не ответив, сотский ушел. Нахлобучив войлочную шапку, Симоник поплелся на усадьбу.

Княжеский дом стоял у подножия древней родовой башни. Обширный двор, со всех сторон окруженный конюшнями и сараями, был уже заполнен поселянами. В тени большого орехового дерева у ворот на корточках сидели старики и опасливо поглядывали на балкон. Там красовались ражие, до зубов вооруженные стражники из Тбилиси. Немало было их и около конюшни, где похрустывали ячменем скакуны.

— Никогда так рано не прибывал патроно!

— С чего бы это?

— Пахоту господскую, слава богу, закончили, подати все внесены.

— И стражников с собой навел князь тьму!

Через двор от погреба в дом часто пробегали слуги, неся разную снедь со льда. Через открывающуюся дверь из барских хором доносились раскаты властного голоса.

— Видно, гневается батоно на Раждена!

— А быть может, на нас? — боялись старики.

Симоне присел на бревно. Его мускулистая, ладно сбитая фигура выделялась среди толпы, томящейся в ожидании владетеля. Наконец дверь на балкон широко распахнулась, и в сопровождении управителя вышел раскрасневшийся от вина плотный мужчина, в расшитой золотым галуном черкеске, с плетью в руке. Стражники тотчас сбежали вниз и выстроились у крыльца. Поселяне придвинулись к крыльцу и скинули шапки. Облокотившись о резные перила, сдвинув папаху на затылок, Заза непринужденно начал:

— Ну как, управились с пахотой, люди добрые?

— Только начинаем, батоно! — выступил вперед старый, белый как лунь Сандро. — Твою землю всю уже засеяли…

— Хорошо, что Бога не гневите! — благожелательно продолжал Заза. — Господь-то раннюю весну послал, успеете и вы засеять. А вам я, люди, новость великую привез…

И скинув папаху, князь широко перекрестился:

— Царь наш великий Георгий в Бозе почил! Да будет о нем память вечная.

— Вечная память! — вздохнули крестьяне, крестясь.

Заза снова надел папаху.

— И ныне на престол древний Багратунианов восходит дщерь его — Тамар.

— Дщерь? — удивился Сандро. — Того еще не бывало в Картли. Да разве у царя наследника другого нет, патроно?

— Не твоего ума дело, старик! И вот вскорости в храме Свети-Цховели коронование царское предстоит во славу божью! И смотр войску состоится… А на смотр каждый мтавар должен вдвое больше против прежнего воинов привести, — беззастенчиво врал Заза. — Конно и оружно! И для того оружия много понадобится, люди…

— Много, много! — закачали головами старики.

— А в этом богоугодном деле, — возвысил голос Заза, — придется и вам участие принять. Я приказал моураву счесть, сколько с каждого из вас приходится оброка внести.

Широким жестом закончил речь:

— Посчитаю в счет будущего года! Так и быть…

В толпе ахнули от неожиданности. Симоне протолкался вперед. В тишине раздался твердый голос:

— Не понимаю, батоно, за что я снова платить должен?