Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга II

Жизнерадостный мужчина, с пышной смолистой бородой и румянцем во всю щеку, радушно приветствовал властителя и родича (князь Григор уже успел породниться с могущественными Мхаргрдзели!). Еще в воротах доверительно сообщил:

— Две тысячи самолучших скакунов осенью предоставлю конникам нашим! И за самую малую цену!..

Захарий от души рассмеялся:

— Только молю тебя, Григор, не вздумай дарить им коней! Иначе все замки Айастана скоро перейдут в твое владение… — Захарий помнил историю с отдарком за жеребца Давида Сослана.

Довольно ухмыльнувшись, князь Григор парировал насмешку:

— А то не грех, государь, если прекрасный муж царицын и отдарил мне Гардман. То крепость армянская, еще властителям древнего Утика принадлежала. Как говорится, нас нашим же добром благодетельствуют!..

Усаживая Захария за уставленный яствами и винами стол, славный коневод лукаво улыбнулся:

— Зато завтра, государь великий, такое тебе чудо покажу!.. Сам увидишь… — И, схватив рог с вином, князь Григор громко провозгласил здравицу в честь гостя.

В деннике пахло свежим сеном и конским потом. Солнечные лучи проникали в светлое помещение через большое отверстие в каменной стене, яркими бликами ложились на золотисто-буланый круп кобылицы. Ее безупречное, совершенных форм туловище покоилось на точеных тонких ногах в белых чулках. В ожидании очередной проездки длинный пушистый хвост, более светлого тона, был по-восточному подвязан. Повернув в пол-оборота сухую голову с широкими ноздрями и большими глазами с фиолетовым отливом, кобылица сторожко навострила маленькие уши, радостно заржала навстречу вошедшим, заметалась в стойле…

— Ну-ну! — вырвалось у Захария. — Вот так красавица…

— Три локтя без двух пальцев в холке! А резвости — нехобычайной; ни один из моих наездников угнаться за ней не может. Горяча, не приведи господь!.. Третий год шалунье, под седлом уже ходит, а все непокойна! Чуть что не по ней, на дыбы! — с отеческой нежностью говорил князь Григор.

— Уступи ее мне! — повернулся к коневоду правитель. — Для племянника…

— Не могу и не заставляй меня, государь! В дар коня готовлю… такой высокой особе, такой…

Захарий, сразу догадавшись, шепнул на ухо (кругом стояли наездники и конюхи):

— Царице?

Григор, не раскрывая зажмуренных глаз, со счастливым видом закивал головой. Правитель развел руками:

— В таком случае едем завтра же табуны твои смотреть, Григор! Авось и там пригодных коней себе сыщем…

С левой стороны ущелье Хачингет отграничено крутой каменной грядой с осыпями и густым перелеском, с торчащими кое-где светло-серыми скалами. Правый, более отлогий склон долины в низинах и на предгорных полянах был покрыт густой травой, с пятнами алевших горных маков. Выше тянулись дубравы, которые зелеными волнами заливали ущелья Арцаха до Арранских степей. Еще выше располагались субальпийские луга, с травостоем в человеческий рост, а далее, до макушек синих гор, поднимались обширные летние пастбища. По дну ущелья стремился поток, кропя алмазными брызгами чернеющие в мутной пене валуны. Вниз по всей долине реки виднелись селения, окруженные садами и виноградниками.

До горных лугов, расположенных в верховье реки, где паслись косяки, путь предстоял немалый. Выехав спозаранку из Хоханаберда и в полдень передохнув под сенью дубов, путники лишь к вечеру добрались до стойбищ.

Навстречу правителю Армении двигался конный отряд табунщиков всех кочевий, с седобородым Мисаком-кэри во главе. Полвека почти числился строгий старик главным табунщиком князей Хаченских, и не было почетнее его человека на пастбищах Арцаха. Подъехав, табунщики спешились и продолжали путь, держа коней на поводу. Захарий первый громко приветствовал славных коневодов и, в свою очередь спешившись, пошел по луговине, беседуя со старым табунщиком. Рядом, с улыбкой, вышагивал князь Григор. За ними — остальные сопровождающие. Шествие достигло стоянки, где всех встретил оглушительный лай сторожевых псов. От стоянки тянуло шашлыком, который уже начали готовить княжеские повара, высланные заблаговременно из Хоханаберда.

…Пока князь Григор похвалялся золотой кобылицей и потчевал державного гостя, выборные ходоки из предгорных, наиболее разоренных нашествием и поборами господскими селений, уже стекались к большому селу, что стоит у выхода реки Хачингет на Утикскую равнину. Вскоре почетные старики из ходоков собрались в центре селения, на обширном дворе Серопа.