Дэвид Гилман - Бог войны

– Талпен был добрый солдат, – сказал Мёлон, баюкая порезанную руку. – Но все ж лучше он, чем я, вот как я разумею. Однако, чаю, вы огневали своего английского принца, господин Томас. Он-то рассчитывал сохранить французских вожаков в живых.

– В тот момент мне было не до него, – ответил Томас.

Блэкстоун потерял пятнадцать из своих семидесяти пяти человек, и еще дюжина получили ранения, считая и его самого. Настало время вознести молитвы и благодарности, и он преклонил колени вместе со своей ротой перед могилами. В сердце его отведен безрадостный уголок для солатников, полегших на полях сражений Франции, и память о них никогда его не покинет.

Томаса и его солдат расквартировали в городе, но неподалеку от конюшен и казарм гарнизона. Сенешаль Кале приказал де Бошану держать солдатню подальше от негоциантов и трактиров. Сражение, выигранное вне стен, можно запросто проиграть внутри. Золотых и серебряных дел мастера – искушение куда почище кабацких блудниц.

К третьей неделе по окончании сражения он уже мог сесть верхом, не боясь, что кровотечение снова откроется. Пора уже было домой. Он вкушал горячую трапезу вместе с подчиненными, за свои труды получавшими свежий хлеб. Кормили своих людей король и принц на славу.

Гайар подбирал мякотью остатки похлебки. Ушиб у него на голове раздуло в громадную гулю, не позволявшую надеть шлем без боли. Позволить вшам пару недель погулять раздольно – вреда не будет, сошлись все.

– Я слыхал, что итальянец, как его там… ну, который заключил сделку. Так ему заплатили. Один из гарнизонной стражи баял, де подслушал, что тот отправился попраздновать в Рим, нынче вроде как Святой год [33] Год, когда можно получить освобождение от всех наказаний, наложенных ранее Церковью за грехи. . Кабы была парочка лишних монет, я б и сам прокатился через Авиньон, дабы повидать папу своими глазами [34] Период с 1309 по 1378 г. в истории Церкви известен как «Авиньонское пленение пап»: тогда череда пап-французов правила не из Рима, а из Авиньона в Провансе (это было непосредственно перед Великим западным расколом 1378–1417 гг., в ходе которого уже разные папы правили параллельно из Авиньона и Рима). .

– Гайар, ежели ты покажешь свою рожу, папа подавится своими деликатесами. Чтобы исповедовать тебя, ему надобно взять увольнение от своих обязанностей на год, – поддел Перенн, сразу подняв всем настроение.

Трофеи они добыли, но недостаточно, чтобы окупить бои, хотя для большинства это особой разницы не составляло, потому что скоро все вернутся по домам, где набеги дают им скромное, но приемлемое жалованье под командованием Блэкстоуна.

Встав, Томас вытер руки о свой кожаный камзол. Чуя собственный запах, оскорбляющий обоняние, он тосковал по ванне и в душе поклялся вымыться в первом же встречном пресном ручье.

– Трогаемся завтра после утрени, – сказал он и направился туда, где Уильям де Фосса расположился в окружении, более приставшем нормандскому барону, решившему связать свою судьбу с англичанами. Четвертый арбалетный болт в те убийственные мгновения, когда Хамптон погиб, а Блэкстоун был ранен, достался барону. Пробив броню, тот застрял в плече. Его лицо в обрамлении черной бороды совсем осунулось, потому что лекари выпустили из него куда больше крови, чем сама рана.

– Мясники. Все вы, англичане, такие. Я просил французского врачевателя, а получил англичанина, изъясняющегося на моем языке с пятого на десятое и пускающего газы, пока штопает меня, – проворчал де Фосса.

– Мне сказали, что это потому, что вы держали нож у его горла, чтобы он не отнял вам руку.

Уильям де Фосса невразумительно хмыкнул.

– Что вы будет делать теперь? Гарантировать вам защиту здесь не в силах Эдуарда. Отправитесь в Англию? – поинтересовался Томас.

– Нет. Или вы не слыхали? Я нашел себе богатую вдовушку, владеющую поместьями, за коими потребно приглядывать. И, полагаю, она состоит в некой связи с давно позабытым побочным отпрыском королевского рода. Он оставит нас в покое – а кроме того, слыхал я, он недужен. Он отправится на тот свет прежде, чем я – кормить червей. То бишь коли ваши английские кровопускатели не прикончат меня.

– Я пришел поблагодарить вас, – промолвил Блэкстоун.

– Не будьте дураком, Томас. То, что я сделал, я сделал не ради вас. Луи де Витри предал нас. Кабы ему противостоял я, он бы мне сдался. А он должен был умереть. – Он улыбнулся. – Вы… пришлись кстати. Некогда вы насмехались над нашим кодексом рыцарства, Томас, но кодекс есть кодекс. Сдавайся только равному тебе по рангу.