Франтишек Кубка - Избранное

Потом Бесси встала и нашла гравюру с изображением своей бабки Марии Стюарт. У Марии были большие глаза, и смотрела она молодо. У Елизаветы глаза такие же. Как и у короля Якова, сына Марии и савойского музыканта Риччо {107} 107 …у короля Якова, сына Марии и савойского музыканта Риччо… — Распространявшаяся политическими противниками Стюартов версия, согласно которой Яков I был внебрачным сыном Марии Стюарт и музыканта Риччо, недостоверна. , который приехал в Шотландию погостить и прижился у Марии в постели. А потом события чередовались, словно в дьявольской литании, — лорд Дарнлей, супруг Марии, убил Риччо; граф Босуэл, новый любовник Марии, убил Дарнлея, а саму Марию казнили в Лондоне. Но это уже спустя двадцать лет.

Якову было всего несколько месяцев, когда он стал королем Шотландии, и тридцать восемь лет, когда он вступил на английский престол. В лице Якова — незаконного потомка савойского музыканта — идея монархического самовластия нашла страстного приверженца. Он не задумываясь пожертвовал бы жизнью, лишь бы ни одна живая душа не знала, что он родился три месяца спустя после насильственной смерти лютниста Риччо, а убили этого Риччо за то, что он спал с Марией Стюарт. И чтобы вытравить все это из памяти людей, Яков глумится над парламентом и всеми простыми смертными. Пытаясь доказать, что его отец не простой музыкант, а лорд Дарнлей, он пресмыкается перед испанскими и австрийскими Габсбургами и жертвует ради этого собственной дочерью.

Но когда грядет лихая година, подойдет Елизавета к окну и объявит взбунтовавшемуся люду, что в жилах у нее тоже течет кровь четвертого сословия и потому хочет она быть их королевой:

— Сыграйте мне на волынках и свирелях! Мой дед Давид Риччо был такой же простой человек, как вы! — крикнет она из окна, и они придут за ней наверх и вынесут ее на плечах, громыхая оружием. Они вышвырнут в ров не только послов английского короля, но и пана Берку, пана из Роупова и всех Лобковицев, Шликов, Ангальтов и веймарского принца, и поведет их за собой взъерошенный рыжеволосый Турн и молодой король Ячменек! А Фридрих? Фридрих сбежит. Что ему делать в восставшем городе, где не останется никого, с ком можно будет поплакать?

Ян Есениус de Magna Jessen, Rector Magnificus [18] из Великой Есени, знаменитый ректор (лат.) . , не надел свою докторскую мантию. На нем был голубой бархатный балахон, наглухо застегнутый под горло. В свои пятьдесят четыре года он не имел ни единого седого волоса, а борода его была черна как смоль. Обличьем он напоминал дьявола. И только очи его светились по-отечески ласково, когда он поклонился королеве и осведомился о ее здоровье.

— Я здорова, доктор, — ответила та весело. — Именно поэтому я и пригласила вас. Но прежде чем сказать, зачем я призвала вас тайно и ночью, поднимите правую руку и поклянитесь!

Он удивился. Потом доброжелательно улыбнулся:

— Возможно, то, что вы мне хотите рассказать, не так уж и опасно. Женщины обожают тайны. В особенности молодые и красивые. Но я уже стар и храню тайны без присяги.

— Поднимите руку, доктор, и поклянитесь! Ваша королева требует от вас присяги!

Он недоверчиво покачал головой, но все же поднял правую руку.

— Клянитесь, что пока в устах ваших есть язык, вы никому не выдадите того, о чем мы будем беседовать этой ночью. Клянетесь?

Он ответил почти раздраженно:

— Клянусь.

— Нет, не так, — приказала она. — Громко и радостно. Клянетесь?

Он громко повторил:

— Клянусь!

Тогда Бесси указала ему на кресло, а сама расположилась напротив. Совсем близко. Их колени соприкоснулись. Она удовлетворенно вздохнула:

— Вот теперь можно говорить. Открыто и чистосердечно.

И разлила по бокалам вино.

— Вы были озорным студентом виттенбергского университета?

— Я изучал науки во Вроцлаве, в Виттенберге и в Падуе, — ответствовал он серьезно.

— Вы были личным лекарем саксонского курфюрста? — это прозвучало укоризненно.

— Двадцать лет назад. Но я был также и личным лекарем императоров Рудольфа и Маттиаса.

— Вашим покровителем являлся господин Тихо де Браге? Вы имели общение с алхимиками? Интересовались ли алхимики порохом?

Он не ответил. Впрочем, королева и не ждала ответа. Она взяла его за руку.

— Доктор, — сказала она, — в истории моего рода порох сыграл заметную роль. Любовник моей бабки, сэр Босуэл, сгубил при помощи пороха супруга моей бабки, лорда Дарнлея. Позже, когда мне исполнилось девять, стражники схватили в подвале парламента солдата Фокеса, только что возвратившегося из Фландрии. Тот стоял над бочками с порохом, держа в одной руке фонарь, а в другой — фитиль. Этого человека по наущению иезуита Гарнета подкупили католики, чтобы одним махом избавиться от короля Якова, моего отца, принца Уэльского, моего брата, и всех шотландских лордов, собравшихся в ту пору в парламенте. Они хотели сделать меня английской королевой, обратить в католичество и выдать замуж за дворянина-католика. Если бы этот заговор удался, то и ваша история могла бы повернуться по-другому. А уж здешней королевой я бы никогда не стала.