Франтишек Кубка - Избранное

Фридрих перечитывал Ветхий завет и готовился к смерти. Война — дело серьезное. Совсем рядом — в какой-нибудь миле — одни падали замертво, а другие корчились от ран, нанесенных железом.

Мадьяры и Бюкуа устроили стычку за Раковницкое кладбище. Генерала Борнемису ранило в бок, и он остался лежать в луже крови. Его сменил полковник Корниш. Но все же мадьяры снова победили. Ангальт возгордился и послал к Мансфельду в Пльзень герольдов с просьбой приказать части его гарнизона и артиллерии двигаться на Раковник.

Бюкуа обстреливал мадьярские шанцы из двух пушек. Максимилиан поджег Раковник. Но и тут настоящего боя не получилось. Ангальт укрепил свои позиции, приказал спустить пруд и затопил лагерь Бюкуа. Валлоны Бюкуа оказались по горло в ледяной воде. Впрочем, они умели плавать. Самого Бюкуа ранили в промежность выстрелом из мушкета. С него стащили его розовые панталоны, пропитавшиеся кровью. Фельдшеру он сказал с ухмылкой:

— Отчего человеку начало, оттого и конец.

Но сесть в седло уже не смог. Лежал на перинах в повозке и теперь уже советовал Максимилиану плюнуть на Раковник и двинуться на Прагу:

— Мы преследуем друг друга уже столько месяцев. Так пусть эта погоня продолжается. Всякую сволочь, девок и прочий сброд бросим тут, а к Праге подступим налегке. И закончим войну на пражском мосту.

Было это в четверг, 5 ноября, в день святого Эмериха.

Перед выступлением Максимилиан не позволил даже отслужить мессу. Полковник Валленштейн {108} 108 Валленштейн (Вальдштейн) Альбрехт (1583—1634) — полководец, вырос в семье последователей чешских братьев, перешел в католичество, был на службе у императора, благодаря выгодному браку стал членом моравского дворянского сословия и полковником сословного войска; в 1619 г., похитив в Оломоуце казну сословий, доставил ее в Вену императору; с 1626 г. — имперский главнокомандующий; одержал ряд побед над войсками датского короля Кристиана IV и немецких протестантских князей; при Лютцене (1632) потерпел поражение от шведов; когда его честолюбивые намерения начали представлять угрозу для императора, был обвинен в сношениях с неприятелем, отстранен от командования и убит собственными офицерами. еще на рассвете выехал со своими рейтарами по направлению к Лоунам. Они бранились, горланили, и каждый втайне надеялся на богатую добычу.

В тот же день перед обедом Нетерсол писал из Праги в Лондон донесение лорду Бекингему:

«Над пунктом «3» сгущаются тучи. Те, кто могут, готовятся к отъезду. На дворах лордов стоят в ожидании отъезда кареты. Пункт «3» полон беженцев. Я приказал отобрать из кунсткамеры самое ценное. Все упаковано вместе с платьем и наиболее ценной мебелью, принадлежащей лицу «1+1». Лицо «1+1» неожиданно распустило по домам пражских стрелков, и теперь Град охраняет одна нидерландская гвардия. Лицо «1+1» пришло в себя и рассуждает разумно. Большинство драгоценностей я уже отправил в пункт «43».

В этой шифрованной депеше «3» обозначало три объединенных пражских города, «1+1» — беременную королеву, а пункт «43» — четвертую столицу в третьей земле чешской короны — Вроцлав в Силезии.

Для лорда Бекингема это еще могло быть секретом. Но Прага уже давно знала, что приближается конец царствования Зимнего короля и его англичанки.

Над Прагой сгущались тучи, но в трактирах по-прежнему пили вино и распевали песни. По утрам люди просыпались со страхом, прислушивались, нет ли на улицах стрельбы. Но чем выше поднималось солнце, тем народ все больше успокаивался. В полдень уже поговаривали:

— Ну, сегодня-то, глядишь, обойдется!

А вечером все смеялись и веселились. Еще день пережили во здравии! На вопрос, что нового, обычно отвечали — благодарение богу, ничего. Новое сулило лишь беду, а потому ничего нового никто не хотел.

Горожане сделали все, чего от них требовали. Отдали свои украшения и деньги. Сшили тысячи курток и сапог. Выпекли сотни тысяч буханок хлеба для солдат и отправили все это из Праги на запад, на поле боя. Большего сделать они не могли и не желали. Остальное — это уж забота панов! Но паны попрятались, и неспроста. Неспроста и крестьяне бунтовали, разоряя монастыри и замки.

Фридрих еще раз пересел в карету и поспешил в Прагу. Якобы потому, что Ангальт настоятельно советовал ему как можно скорее подготовить укрепления на Белой горе.

Перед ним тянулся полк пехотинцев и сопровождавший его с несколькими эскадронами чешской конницы красноносый всклокоченный Матес Турн. Его послали в авангард, ибо он, будучи карлштейнским бургграфом, должен был охранять чешскую корону.