Франтишек Кубка - Избранное

Сэр Томас решил конфиденциально переговорить с месье де Шарнасом. Месье Шарнас поблагодарил его за визит. Он, конечно, будет приветствовать сэра Томаса в качестве посредника, хотя работы будет немного.

Сэр Томас устраивал в Эльбинге приемы, посещал господина Акселя Оксеншерну, генерала Врангеля и английских купцов, которые роились в городе как пчелы, в общем, делал хорошую мину, но свет ему был не мил. С Иржиком он не разговаривал по целым неделям.

А Иржи проводил время с графом Турном. Рассказывал ему, что поручила королева передать Густаву Адольфу.

— На этот раз у прекрасной Лизель дело не выгорит. Густав Адольф нашего Фридриха не жалует. Он не приносит счастья. Но просить короля ты, конечно, можешь, — размышлял граф.

— А будет король со мной разговаривать?

— Он говорит со всяким. Кроме того, ты выполняешь поручение Елизаветы, которая могла стать его женой.

Граф Турн рассказал о своих делах. Они были невеселыми. В Эльбинге встретился он со своим сыном Францем Бернардом, снохой и двумя внуками. И вскоре сын погиб от чумы, Турну даже на его похоронах не пришлось присутствовать…

— Потеряешь дитя, потеряешь себя… — Несчастный отец заплакал. — Я отведу тебя к его могиле, неподалеку от храма святого Николауса. В Эльбинге похоронено много наших. Много наших пало на штумской равнине, где Густав Адольф потерял коня и шляпу. Молодой Ян из Жеротина был там тяжело ранен. Здесь его отец Ладислав Велен {180} 180 …Ладислав Велен из Жеротина (1581—1638) — богатый феодал, стоял во главе моравских протестантов, в 1619 г. избран моравским гетманом, после поражения восстания эмигрировал, заочно приговорен к смертной казни, находился на службе у Г. Бетлена, датского короля Кристиана IV, Густава II Адольфа. с женой и множеством детей. К ним не пойдем. Он будет стыдиться перед незнакомым своей бедности. Много наших знатных и простых прибежало к шведскому королю из Дании, от Мансфельда, от Христиана Хальберштадтского из Бранденбурга и Саксонии. Что с ними делать? В Эльбинге всех не разместишь. Король хотел их расселить на просторах Ингрии, далеко на востоке, у моря. Поручил это мне. Но наши хотят оружия и домой! Теперь пойдут воевать, если их не сразит чума. Густав Адольф в Швеции. Он тоже иногда должен побыть дома. А кроме того, чума, — она и короля не милует.

— В Эльбинге все еще чума?

— Была, есть и нет. Ее скрывают. Весной начался сильный мор в военном лагере, да и в городе тоже. С больными поступали жестоко. Может, так оно и нужно было. Одних убивали, других кнутами и палками гнали за городские ворота. Потом полегчало. Но сын мой погиб… — старый Турн снова прослезился. — Ох, тяжела судьба земли чешской! Как усмирим мы гнев господень? Одни думают — покорностью и молитвами, а другие уверены — только мечом! Объединимся вокруг Гедеона Севера! Я не встречал человека более прекрасного, мужественного и любезного богу! Час настал. Многие знамения на земле и в небесах предвещают его славу!

— Отец, вы уже не надеетесь на Валленштейна?

— Думаю только о войне, сын мой…

Но он не звал Иржика остаться с ним и идти на войну, не возвращаясь в Голландию. Только однажды он спросил:

— От любви-то ты наконец излечился?

— Нет, — вздохнул Иржи.

— Жаль, — сказал Турн и больше об этом не заговаривал.

К пану Велену из Жеротина в его бедное жилище граф Турн Иржика не повел. Но отправился с ним к пану из Вартенберга, к пану Кохтицкому и к Зденеку из Годиц {181} 181 Зденек из Годиц (ум. 1641) — чешский дворянин-протестант, в 1628 г. эмигрировал, пал в битве под Вольфенбюттелем. , которые были полковниками и генералами, жили в городе и каждое утро уезжали в лагерь. Да еще с Тейффелем, австрийским чертиком, повидался Иржик, и с полковником Штубенфоллом, который сражался на Белой горе, выкурив во время битвы три длинные трубки.

Все радовались близкому концу войны с Польшей, превозносили месье де Шарнаса и смеялись над сэром Томасом, который, как истый англичанин, явился слишком поздно. Со времен чешской войны никто из них англичан не любил. Граф Турн избегал разговоров с сэром Томасом.

— Он все выспрашивает о силе шведского войска и, по-моему, готов пересчитать в Элфснаббне шведские корабли! Я советовал господину Оксеншерне не пускать его в Швецию…

Сэру Томасу Роу не везло, чем дальше, тем больше… В Вест-Индии он нашел золото! В Индостане склонил Великого Могола! В Персии своим красноречием заморочил голову шаху. В Стамбуле был могущественнее самого Великого визиря! Это может подтвердить Иржи из Хропыни, — но здесь, в зачумленном Эльбинге, его никто знать не желает, к своему Гедеону в Швецию его не пускают, толкая в объятия коварного месье де Шарнаса. Что скажет король Карл, когда узнает об этом в Лондоне? Карл не любит тех, кто преданно служил Якову. Он завидует и своей сестре Елизавете, которая нарожала столько детей, когда его супруга бесплодна! Карл попрекнул сэра Томаса, что он в большей мере служит Елизавете Пфальцской, нежели английской короне. Сказал, что хотел бы услышать когда-нибудь, как тот в парламенте говорит в пользу английской короны. И в Эльбинг-то он его отправил, чтобы молчаливый депутат свернул себе шею. Сэру Томасу еще нет пятидесяти. Что он, так стар, чтобы не проплыть по шведским шхерам?