Франтишек Кубка - Избранное

Так Иржик стал венецианским полковником, следующим и качестве курьера из Венеции в Голландию. Турн приобрел векселя голландских купцов в Лионе и Булони. Он был счастлив избавиться от своих дукатов. А турецкие пиастры Иржик обменял на французские золотые у менялы на площади Мерканти и еще купил себе новое платье.

Беппо попросил господина полковника взять его с собой в дорогу.

— Поезжай с богом, вот тебе мое благословение, — согласился Турн, и таким образом Иржик обзавелся камердинером.

Фрегат «Святой Георгий» отплыл, сопровождаемый грохотом пушек. Прощание с Турном снова было на пристани. Венецианским генералам он представил дворянина Иржи из Хропыни как своего полковника.

Море было подобно улыбке госпожи Катерины Контарини.

Но взгляд дожа был невесел. Вчера перед полуднем его посетил барон Гаусс, императорский посол, и поинтересовался, что означает визит фрегата «Святой Георгий». Дож вынужден был отговориться, будто этот визит придумал сэр Кларендон просто от скуки. И более ничего. Венеция не имеет намерения нанести императору удар в спину.

— Подобное невозможно даже представить. Католический город не посмеет скрестить оружие с католическим императором. Это было бы противно божественным установлениям, — заявил барон Гаусс.

— Разумеется, — печально ответил дож.

Западный ветер выгибал паруса отплывающего фрегата. Когда он покинул лагуну и скрылся за горизонтом, сопровождающие его венецианские галеры возвратились к набережной Сан-Марко. На лицо Иржика снова вернулась улыбка. Он почувствовал, будто с него упали какие-то путы. Сэр Томас больше не властен над ним! Он свободен как ласточка, как чайка над водой! И отправится куда пожелает! Но он понял, что не сможет поехать ни в какое другое место, кроме Гааги, и пусть так оно и будет!

На душе у него стало весело.

Его бумаги были выправлены на имя месье Жоржа д’Орж. Это имя придумал граф Турн. Оно значило не Ячменек, а скорее Ячмень. Но звучало достойно. Все в этом городе — от святого Марка до Тициана и Тинторетто, взглянуть на которых во дворцах и соборах Иржи с Турном так и не удосужились, выглядело достойным и было скрыто под маской.

Под стенами старинной Брешии генерал Турн прощался с полковником д’Оржем, который в качестве венецианского курьера следовал в Генеральные Штаты Голландии, а прежде того в Савойю. У него и впрямь имелись письма в напечатанных конвертах, только половина их была написана понятным латинским языком, а остальное составляли сплошные цифры. Что писал Сенат савойскому герцогу Карлу Эммануилу и что он хотел сообщить голландским Генеральным Штатам, о том господин Жорж д’Орж не ведал. Было у него и длинное послание генерала Турна ее величеству королеве Елизавете, но это письмо было вложено в другой конверт, скрепленный венецианской печатью — крылатым львом — и адресовано «Domino Camerario», что было не понятно никому, кроме тех, кто знал, что этот самый Камерариус [51] Камерариус по-латыни: камердинер. вовсе даже не камердинер, а канцлер пфальцского двора в Гааге. На имя господина Камерариуса писал Турн и королю Фридриху, перемежая свои верноподданные словоизлияния целым рядом цифр, понятных одному лишь королю. Из этих цифр король должен был узнать, что нельзя надеяться на синьорию в этом Венедиге, который не собирается вступать в открытую войну против Кривого — под коим подразумевался император Фердинанд в Вене, — а что более вероятна помощь со стороны Габора Бетлена, с которым нижеподписавшийся граф Генрих Матес Турн ведет переписку посредством голландского посла в Венеции, господина ван дер Флита. Сам же господин ван дер Флит состоит на тайном содержании у трансильванского князя, а в корреспонденции с ним оказывает посредничество некий меняла иудейского вероисповедания, имеющий жительство в городе Задаре.

Месье Жорж и в самом деле являлся самым настоящим курьером, хотя и не подозревал о том.

В генеральском шатре под Брешией в последний раз пировали граф Турн с Иржиком. Стояла лунная, наполненная горькими ароматами, ночь. Лагерь спал.

Затих многоязычный говор, и не слышно было итальянских, французских, немецких, мадьярских и далматинских проклятий. Только изредка доносилось конское ржание. За столом вместе с Турном и Иржиком сидел полковник Павел Каплирж, который только что вернулся из истрийской Паренцы, где завербовал в венецианское войско тысячу молодых безземельных крестьян и портовых грузчиков, а также множество венгров, удравших из турецкого войска. Другой гость Турна, пан Ян из Бубна, был мрачен и томился завистью к Иржику из-за того, что тот покидает эту гористую и коварную страну, которая дает пищу телу, но душу оставляет алчущей.