Вера Гривина: Невольница. Роман

Не желая видеть наглых слуг знатного гостя, Аза почти не выходила из своих покоев. Она пряла, шила и вышивала, постоянно думая при этом о Вадиме и дочери стратига. То, что он при упоминании Евдокии всегда морщился, вызывало у его жены только еще большие подозрения. Однако прямой вопрос Аза мужу не задавала, потому что боялась ответа. Все-таки пока она, мучаясь от неизвестности, сохраняла надежду.

«Если я пойму, что Вадим меня разлюбил, то не смогу жить», – повторяла Аза.

Из-за своих душевных терзаний она чувствовала обиду на мужа и порой испытывала желание ему досадить. Напряжение в их отношениях все нарастало.

Однажды во время утренней трапезой стратиг вдруг предложил Азе навестить больного венецианца. Она удивилась такому предложению.

– Морозини жалуется на бестолковость наших служанок, – сказал Нихерит. – Они не всегда его понимают.

– Моя жена – не служанка, – вмешался Вадим.

Аза поняла по интонациям его голоса, что он не только недоволен, но даже рассержен, и это вдруг вызвало у нее мстительное удовлетворение.

– Я обязательно навещу больного, – пообещала она стратигу.

У Вадима синева глаз стала темной, как сапфир, что с ним происходило тогда, когда он бывал в гневе. А по губам Евдокии скользнула торжествующая усмешка. Аза сразу пожалела о собственной опрометчивости, однако от данного ею обещания уже невозможно было отказаться.

– Это мой долг, как христианки, – кисло добавила она, чувствуя, как у нее на щеках выступает предательский румянец.

Вадим молча отвел взгляд в сторону.

Когда после завтрака он и Аза вышли из зала, она виновато спросила:

– Ты сердишься на меня?

– Нет, не сержусь – ответил он, явно кривя душой.

Видя, как расстроен муж, Аза забыла свои обиды на него и разозлилась на себя.

– Прости меня, – умоляюще попросила она, – но мне трудно было отказаться. Если тебя это очень огорчает…

– Ступай, – сухо прервал ее Вадим,

– А когда ты будешь у него? – спросила Аза дрожащим голосом.

– Прямо сейчас.

– Я пойду с тобой.

Вадим окинул жену внимательным взглядом.

– Ты хочешь навестить его при мне?

– А при ком же еще? – удивилась она. – Ты же мой муж. Не пойду же я к постороннему мужчине одна.

Покои, выбранные стратигом для Венченцо Морозини были лучшими в доме, а находились они на втором этаже, куда Аза поднялась впервые. Там царила настоящая роскошь. Яркие мозаичные картины, ковры мебель с золотой и костяной отделкой, огромные серебряные сосуды – все это не могло не поразить человека, привыкшего к гораздо более скромной обстановке.

– Как же живет греческий император? – вырвалось у Азы.

– Должно быть, еще богаче, – равнодушно отозвался Вадим.

Они вошли в опочивальню, где на широкой постели лежал Морозини, а возле него сидели в деревянных креслах Феделио и еще один слуга знатного венецианца.

– О, Мадонна! – пылко воскликнул Венченцо, приподнявшись. – У меня опять начался бред? Или Господь, завершая мои земные дни послал за мной ангела?

Аза покраснела, а ее муж проговорил металлическим голосом:

– Это всего лишь моя жена.

Морозини виновато вздохнул:

– Прошу простить меня прекрасную сеньору. Я был так ошеломлен, что едва не потерял разум.

– Разум не стоит терять, – едко посоветовал Вадим. – Лишившись его, можно лишиться и жизни.

Поскольку эти слова прозвучали, как угроза, слуги Морозини сразу встрепенулись и вопросительно посмотрели на своего хозяина. Аза приготовилась заступиться за мужа.

Венченцо на мгновенье опешил, но тут же миролюбиво улыбнулся.

– Надеюсь, моей жизни ничто не угрожает, равно, как и чести прекрасной сеньоры. Мне всего лишь нужна от нее помощь.

– Я помогу, чем смогу, – с готовностью согласилась Аза.

Ее услужливость не понравилась Вадиму. Еще пуще помрачнев, он проворчал:

– Я, видать, плохой лекарь, если больной ищет помощи не у меня, а у моей жены.

– Ты хороший лекарь, – возразил ему Морозини. – Благодаря тебе, я быстро пошел на поправку, и в благодарность за это мне, пожалуй, стоит отказаться от услуг твоей жены. Ссориться с лекарями опасно.

– Как угодно, – промолвила Аза с явным облегчением. – Если никто не возражает, я уйду?

Вадим ничего ей не ответил, а Морозини нехотя кивнул.

Покинув опочивальню, Аза почти бегом бросилась к себе в покои. Она с трудом сдерживала рвущуюся из души радость. Вне всякого сомнения, муж ее ревновал, и это служило доказательством его любви к ней. Не мог же Вадим так себя вести, если жена ему опостылела. Однако вскоре Азу стали опять одолевать сомнения. Уж она-то знала, как горд ее муж. Он многое мог стерпеть, но только не насмешки над собой, а именно мужчины, которым изменяют их жены, становятся для окружающих самыми большим посмешищем, о чем Аза знала от бабушки.