Вера Гривина: Невольница. Роман

Ни в этот, ни на другой, ни на третий день она так и не нашла ответов на мучившие ее вопросы. Если бы можно было расспросить Вадима, все стало бы ясно, но Аза по-прежнему испытывала страх от мысли, что правда окажется для нее убийственной. А муж своим угрюмым молчанием только увеличивал опасения жены.

А на четвертый день Вадим был послан в одну из прибрежных крепостей, откуда накануне привезли известие о внезапной болезни турмарха. Спустя несколько часов после отъезда лекаря, к его жене явилась Феоктиста. Служанка сообщила, что Азу требует к себе гость стратига.

– Меня? – оторопела молодая женщина. – Но я не могу пойти к нему без мужа! Это неприлично! Что обо мне люди подумают?

Пожав плечами, Феоктиста ответила, что Морозини настаивает на том, чтобы немедля увидеть жену лекаря, а стратиг решил исполнить просьбу своего гостя.

«Я никуда не пойду!» – едва не вырвалось у Азы, но она сдержалась и, призвав на помощь все свое благоразумие нашла выход из щекотливого положения:

– Хорошо, я навещу больного, но только, если меня к нему сопроводят две женщины.

Феоктиста ушла и вернулась примерно через полчаса вместе с другой служанкой. Нихерит все-таки согласился с желанием жены лекаря защитить свою честь.

Морозини пребывал в одиночестве. Когда к нему в опочивальню вошли женщины, он разочарованно посмотрел на сопровождающих Азу служанок и, поморщившись, проворчал:

– Я звал к себе лишь жену лекаря. Остальные мне без надобности.

Аза посмотрела на него с упреком.

– Но я же замужем!

– Ну, и что? – буркнул Венченцо.

– Жена должна заботиться о чести мужа, кем бы он не был по своему положению. А Вадим, между прочим, не простой лекарь. Его предки были князьями.

– В самом деле? – хмыкнул Морозини. – Это он тебе сказал?

Аза смерила венецианца убийственным взглядом.

– Об этом я слышала еще и от весьма достойного человека, служившего отцу моего мужа, и у меня нет ни малейшего повода сомневаться.

Венченцо явно не ожидал от нее такой отповеди. Впрочем, он быстро справился со своей оторопью и, покачав головой, сказал с мягким укором:

– Я вовсе не хотел обидеть ни твоего мужа, ни тебя. И на твою честь у меня не было намерения покуситься.

– Если так… – начала Аза.

Морозини знаком прервал ее и продолжил:

– Просто мне нестерпимо захотелось поговорить с кем-нибудь по душам, а никто из моих людей для такой беседы не годится. Даже преданный Феделио слишком груб и неотесан. Я о тебе вспомнил именно потому, что ты показалась мне доброй женщиной. Но если тебе в тягость мое общество, можешь уйти.

Слушая его печальный голос, Аза неожиданно для себя почувствовала к нему жалость и сказала уже совсем другим тоном:

– Нет, не в тягость! Я согласна остаться, но пусть и эти женщины сидят

тоже будут здесь.

– Хорошо, пусть и они будут с нами, – покорно согласился Венченцо.

Служанки расположились на скамье у стены, а Аза придвинула одно из кресел поближе к постели больного, но на такое расстояние, какое ей казалось приличным. Когда она села, Морозини неожиданно спросил:

– У тебя есть родители?

Его собеседница печально опустила голову.

– Я рано лишилась отца и матери.

– Я тоже.

Азе стало еще больше его жаль.

– Такова Божья воля, – сказала она со вздохом. – А наш удел – смирение. У меня Господь забрал всех моих родных, и теперь я молюсь за их души.

– А у меня есть родственники, – сообщил Морозини.

– Это замечательно, – откликнулась Аза.

Ее собеседник поморщился:

– Мы не очень любим друг друга. Иногда, впрочем, обстоятельства заставляют нас объединиться.

Аза растерялась. Ей были совершенно непонятны взаимоотношения в среде высшей знати.

– Уже это хорошо, – только и нашла она, что сказать. – Родные должны держаться друг друга.

– О, да! – согласился с ней Венченцо. – Иначе нам, Морозини, не выстоять, и мы будем уничтожены другими знатными венецианскими семействами.

– Почему?

– Каждый влиятельный род желает иметь больше власти.

– Нелегко вам живется, – проговорила Аза, покачав головой.

– Да, уж, – согласился Морозини. – Такая жизнь не всем по силам. Взять хотя бы моего дядюшку, Джованни. Он был зятем и ближайшим советником дожа Пьетро Орсеоло старшего, но после смерти жены предпочел сменить мирские заботы на служение Господу нашему Иисусу.

– Он принял духовный сан?

Венченцо кивнул.

– Джованни Морозини вступил в духовный орден Святого Бенедикта и основал обитель Сан-Джорджо-Маджоре, где до сих пор замаливает наши грехи.