Вера Гривина - Стрелецкий бунт. Роман

– Да как они посмели? Кто им дозволил?

– Такова была воля патриарха; мол, царевич Иван хвор…

Побагровев от гнева, Софья прервала тетку:

– А не много ли на себя берет смиренный богомолец? Ему положено заботиться о наших душах, а не царством-государством управлять! Как сказано в Писании: Богу Богово, а кесарю кесарево! А бояре, значит, заодно с ним?

– Среди бояр есть и не согласные с нашим духовным отцом.

– Но никто ему слова поперек не сказал?

Татьяна Михайловна развела руками.

– Мне мало что ведомо. Потолкуй с боярами. В моих покоях сидят князь Яков Одоевский, князь Михайло Черкасский, князь Федор Урусов да Петр Шереметев – они хотят с тобой повидаться.

Софья поспешила в покои тетки, где в просторной светелке с огромными окнами обеих царевен ожидали четверо бояр в траурных одеждах. Самым старшим из гостей Татьяны Михайловны был Петр Васильевич Шереметев, коему перевалило за шестьдесят лет. Он сам и его родные были при дворе на особом положении, поскольку имели одного с Романовыми основателя рода, боярина Андрея Кобылу 9 9 Андрей Кобыла – боярин великого московского князя Ивана Даниловича Калиты, от которого пошли многие знатные рода: в том числе Романовы, Шереметевы, Яковлевы, Коновницыны. , да к тому же один из Шереметевых, Федор Иванович, в свое время немало потрудился для того, чтобы на престол взошел Михаил Федорович Романов. Будучи членом столь уважаемого семейства, Петр Васильевич знал себе цену и сохранял достоинство в любой ситуации. Вот и сейчас он казался самым невозмутимым из бояр.

У потомка кабардинских правителей, князя Михаила Алегуковича Черкасского лихорадочно блестели глаза, а его смуглое лицо приобрело красноватый оттенок. Как он не старался держать себя в руках, горячая южная кровь бурлила в нем со всей силой.

Впрочем, и у прямого потомка Рюрика 10 10 Рюрик – полулегендарный новгородский князь, от которого, судя по летописям, ведут начало большинство русских княжеских родов. , князя Якова Никитича Одоевского тоже не получалось скрывать свое волнение. Когда вошла Софья, он растерянно посмотрел на нее и вытер пот со лба.

Самый молодой из присутствующих бояр, тридцатипятилетний князь Федор Семенович Урусов, имел доступ в покои царевен благодаря своему родству с ними, ибо его мать приходилась племянницей патриарху Филарету 11 11 Патриарх Филарет, в миру Федор Никитич Романов – племянник первой жены царя Ивана IV Грозного и двоюродный брат царя Федора Ивановича; отец первого царя из династии Романовых, Михаила Федоровича. Он был патриархом русской православной церкви с 1619года по 1633 год. , а сам он взял себе в жены свояченицу государя Федора Алексеевича, сестру умершей при родах царицы Агафьи Грушецкой. Вид у него тоже был смущенный.

– Значит, бояре поцеловали крест сыну царицы Натальи? – грозно спросила Софья.

– Да, – ответил князь Одоевский, краснея.

– И вы тоже?

– И мы, – признался князь Черкасский после недолгого молчания.

Софья едва не задохнулась от злости.

– Изменщики!.. Еще тело моего брата, царя Федора, не остыло, а вы уже память его предали!..

– Патриарх нас привел к крестному целованию, – подал голос Шереметев. – Ежели ему верить, царь Федор Алексеевич самолично вручил царевичу Петру скипетр.

Софья обожгла его гневным взглядом.

– Самолично вручил? Ложь? Никогда царь Федор не отдал бы власть нарышкинскому отродью?

– Феденька, упокой его, Боже, перед смертью никого не узнавал, – вмешалась Татьяна Михайловна. – Где уж ему было вручать скипетр?

– Тебе же, князь Федор, самому все ведомо! – обратилась Софья к князю Урусову. – Ты же сидел возле хворого царя денно и нощно!

– Сидел, – нехотя подтвердил князь и потупил взор.

Софья так топнула ногой, что стоявшая в углу прялка с грохотом упала.

– Ежели вы уже присягнули Медвежонку, то о чем мы можем толковать? Зачем вы к нам явились?

– Говорят, что в Москве народ бунтует, – заметил князь Урусов.

– Бунтуют больше служивые – стрельцы да солдаты, – уточнил Шереметев.

– А чернь того и гляди их поддержит, – добавил князь Одоевский.

– По все Москве неспокойно, – мрачно сообщил князь Черкасский. – Мало нам своих смутьянов так еще явились пришлые: бунтовщики да раскольники.

– Неужто раскольники проникли в Москву? – удивилась Софья.

– Проникли, – подтвердил Шереметев. – Они нынче по всем слободам и посадам людишек смущают.

– Чего же народ требует? – нетерпеливо спросила Софья.