Михаил Степанов - Ночь умирает с рассветом

— Ну давайте, мужики, ночь делить... Кому больше достанется.

Василий вздрогнул, приподнялся на топчане, взглянул на Петьку. Вот так же Генка Васин сказал, когда укладывался спать в последнюю свою ноченьку, царство ему небесное... И голос на Генкин сшибает...

Гости улеглись вповалку, тесно прижались друг к дружке, тут же захрапели.

Василий всю ночь не сомкнул глаз: чудилось, что вот-вот кто-нибудь подымется, начнет шарить по углам, наткнется на заветный кисет.

Под утро почувствовал сосущий, ноющий голод, спустил с топчана тощие ноги, схватил со стола кусок хлеба. С головой закрылся полушубком, разодрал хлеб жадными зубами, проглотил, не жуя...

Гости поднялись рано. Василий притаился, не выказывал, что разбудился — прислушивался, приглядывался. Парни называли пожилого мужика батькой, он же их сынками, а то Петькой, Кешей, Ванюхой, а бурята — Димкой. «Пошто у иноверца-то христианское имя? — с досадой подумал Василий. — Хотя, может, крещеный...»

— Ну, хозяин, вставай чаевать, — тронул его за плечо старший.

Когда Василий поднялся, он оглядел его, покачал головой:

— До чего отощал человек, иссох... Как имя-то?

— Василий, — неохотно ответил Коротких.

— Садись к столу, Василий. А мы зверовщики, соболятники, по фамилии Васины. Выходит, от одного с тобой корня произрастаем. — Он добродушно усмехнулся.

Услышав фамилию гостей, Василий опять вздрогнул.

Старший Васин продолжал:

— Я, значит, Егор. А это, вишь, мои сынки.

— А инородец?

— Тоже сынок. Зятьком доводится, дочкин муж. Димка зовут. По ихнему, по-бурятски, Дамдин получается, а мне способнее, чтобы Димка.

Егор вдруг часто заморгал глазами, отвернулся к окну.

— Еще сынок у меня был... — Он вдруг хлопнул ладонью по столу. — Не был, а есть! Живой он! Только, вишь, потерялся. Сколько шарим по тайге, найти не можем. Следы запутанные, во все стороны... то на лыжах шел, то пешком. А теперь и вовсе ничего нету — снег стаял. А пропасть он не мог, на медведя с ножом ходил, и то ничего... В красных партизанах разведчиком был. Сотника Зубова под Кяхтой один на один измордовал, тот полютее медведя будет. Казаки отбили — прикончил бы сотника... Все мы воевали в одном отряде.

Василий не поверил своим ушам: Зубова сотника помянули. Ему стало так хорошо от этого имени, будто после долгой разлуки повстречался с родным, дорогим человеком.

— Какого, говоришь, сотника? — не доверяя себе, переспросил Василий.

— Зубова. А ты, что, паря, слыхал про такого?

— Довелось... Ну а потом что?

— Батька у нас командиром ходил, — с гордостью сказал бурят Димка. Он немножко коверкал некоторые русские слова, получалось «батьха» и «хомандиром»...

По всему было видать, что Васины — люди добрые, бесхитростные, доверчивые. Василий воздал в душе хвалу господу...

— Паря... — сдерживая могучий голосище, спросил Егор. — Василий... А ты дивно время здесь обитаешь?

— С зимы...

— А не видел ли ты... — голос Егора дрогнул. — Не встречал ли сына моего Генку?

Он вытащил из кармана грязную тряпку, стал гулко сморкаться. Парни за столом опустили головы.

Василий почувствовал, как по всему телу забегали мурашки, словно кто-то сразу щекотал его и колол иголками. Генка представился как живой...

Василий покачал головой:

— Нет. Не встречал.

Егор оперся о стол локтями, опустил на ладони большую голову и, уже не сдерживая слез, проговорил:

— Он с собакой был. С Грозным...

Василий вспомнил по-весеннему теплый день... Он сидел тогда на пеньке возле землянки. Вспомнил, как в тишине ухнули два винтовочных выстрела.

— Нет, — повторил он. — Не встречал.

И прямо поглядел на Егора. Тот отвернулся от его взгляда, удивленно сказал:

— Экие, паря, глаза у тебя... шалые.

Все подняли головы, во всех глазах — строгих и пытливых — Василий угадал один и тот же вопрос: «А что ты за человек? Кто? Какого поля ягода?»

Внутри у него стало худо, на переносице выступили мелкие капли пота. Он понял: сейчас Васины требуют, чтобы он рассказал о себе.

Еще не зная зачем, он встал со своего места — длинный, тощий, заросший свалявшимися космами, неуверенно проговорил: — А я прозываюсь по фамилии Коротких...

Васины переглянулись, словно что-то спросили друг у дружки. В землянке грохнул оглушительный хохот:

— Коротких! Ого-го-го! Коротких!

Василий ошалело поглядел на хохочущих, обиженно спросил:

— Чего ржете, жеребцы?

Первым пришел в себя Егор, строго глянул на своих сынков, объяснил с некоторой неловкостью: