Юрий Тубольцев - Катон

- Еще толком ничего не известно, может быть, не все так плохо! - зычно, как командир на поле боя, крикнул Марк. - Судьба лишь взялась за розги, а вы уже сами стегаете себя страхом, истязаете свои души отчаяньем! Опомнитесь!

- Вот он, злодей! Все из-за него! - вдруг переориентировались пунийцы в направлении своих эмоций. - Это Порций отвратил нас от Цезаря, а ведь благородный диктатор обещал нам римское гражданство и другие преимущества! Этот негодяй, Порций, из зависти к талантам и счастью Цезаря сам перечит ему во всем и нас сбил с выгодного пути!

- Отлично вы разобрались в ситуации! - насмешливо воскликнул Катон. - Так слепой получил подзатыльник, увидел радужные круги и подумал, что прозрел!

- Выпусти нас, Порций! Не то мы оторвем тебе голову и преподнесем ее Цезарю в знак нашего раскаяния. Тогда он простит нас!

- А если с моею головою подмышкой вы встретите Сципиона?

Пунийцы опешили.

- Вы не подумали, - продолжал Катон, - что после сражения, в котором участвовали столь большие силы, вся округа кишит отрядами преследуемых и преследующих? Одни готовы на все от отчаянья, а другие - из-за безнаказанности, из-за сознания своего могущества. Вот и представьте себе встречу с такими молодцами!

Толпа снизила тон до ропота.

- А что же нам делать? - неуверенно, вразнобой стали спрашивать сразу со всех сторон.

- Расходитесь по домам. К утру сведения о ходе битвы уточнятся, соберется совет и примет соответствующее решение. Будьте благоразумны. Может быть, еще не все потеряно, а если дело действительно плохо, то благоразумие потребуется еще больше. Пока нет полной ясности, могу сказать вам в утешение лишь одно: я всегда сохранял в целости доверившихся мне людей, будь то под Диррахием или в ливийской пустыне. Не дам в обиду и вас.

Пунийцы начали понемногу расходиться по домам. Но еще долго то в од-ном, то в другом конце большого города вспыхивали очаги паники, и почти всю ночь Катон вел сражение с людским страхом.

Когда предутренний час выступил его союзником и сморил последних ос-тавшихся на улице жителей сном, Марк возвратился в свои покои, но совсем не для того, чтобы предаться покою. На утро он назначил собрание совета Утики и теперь хотел переговорить кое с кем из городской знати, чтобы разведать на-строение этой публики и выработать подходящую стратегию обращения с нею. Однако, представив лица предполагаемых собеседников, Катон передумал. Тут же он подловил себя на нарушении стоической заповеди о том, что мудрец никогда не меняет своего решения, ибо принимает его на основе научных положений. Но искусство полемики, развитое занятиями философией и риторикой мгновенно подсказало ему выход из формального тупика. "Я отменил совещание потому, что сам заранее понял, чего можно ждать от этих пунийцев, - подумал Марк, - а значит, я не изменил первоначального решения, а как бы мысленно исполнил его. Противоречия со стоицизмом нет". Эта маленькая логическая победа вернула Катону привычное мировосприятие. В принципе, ничего особенного не произошло. Он давно был готов к такому исходу дела, только не думал, что развязка наступит так скоро. Поразмыслив еще некоторое время над перспективами предстоящего дня, Катон заснул спокойным крепким сном, как и полагается философу.

В местную курию он, по своему обыкновению, пришел первым и, пока собирались остальные, с невозмутимым видом читал книгу. Купеческое любопытство пунийцев овладело ими даже в столь тревожный час, и они с вороватым видом прохаживались мимо странного римлянина и заглядывали ему в руки, желая узнать, что же может отвлекать того от мыслей об опасности, грозящей его жизни.

Эти пунийцы были не совсем пунийцами. Они имели римское гражданство, а многие и родились в Италии, однако бизнес сделал их всех одинаковыми, как профили на монетах, за которые они продали свои жизни, бизнес всех их превратил в пунийцев в том смысле слова, как понимали его римляне. Именно поэтому образ мыслей этих людей не составлял для Катона загадки. Не следовало ожидать от них патриотического порыва. Если идея спасения государства даже римских сенаторов могла вдохновить лишь после легкого завтрака, но уже совершению не занимала после сытного обеда, то, что значила Республика для тех, кому отечеством стал сундук с серебром или особняк за высоким забором? Поддавшись уговорам, а кто-то и принуждению, здешние дельцы вложили капиталы в обеспечение кампании республиканцев. Поражение в войне означало для них только убытки, тогда как продолжение войны в сложившейся ситуации сулило потерю всего оставшегося достояния без надежды на возврат потраченной части. Кроме того, дальнейшее сопротивление всемогущему Цезарю грозило самой их жизни, а ведь, лишившись жизни, они не смогут наращивать собственность! Арифметические выкладки диктовали им однозначное решение: переход на сторону победителя с выплатой ему компенсации за былую враждебность. При этом деловая смекалка подсказывала способ уменьшить размер контрибуции. Стоило всего лишь схватить Катона, несколько десятков других непримиримых сенаторов и передать их Цезарю, чтобы ублажить его на тысячу талантов.