Шайзада Тохтабаева - Эхо безмолвия

Прошел месяц, и настало время перекочевывать на новое пастбище. Рано утром, в 4 часа, Людвига разбудила работница: « Мырза [9] Мырза – господин. , вставайте, нам нужно разобрать юрту для перекочевки».

Ему пришлось быстро упаковать свои вещи. Выпив чаю, он стал наблюдать, как женщины быстро и ловко за один час разобрали юрту и навьючили ее деревянный решетчатый остов, а также весь домашний скарб на верблюдов и коней. Поверх поклажи привязывали ящик, куда усаживали детей и старух. Людвиг заметил, что каждая хозяйка стремилась украсить свою поклажу с помощью разноцветных лент, бубенцов. Обратил он также внимание на то, что впереди семейного каравана вели купольный круглый свод шаңрақ .

Он хотел было принять участие в чем-либо, но они со смехом отказались от его помощи. Одновременно вдали разожгли два костра, между которыми прогоняли скот, как ему объяснили, для устранения болезней и нечисти. Не трогали лишь лошадей, считавшихся чистыми. Затем стали окуривать дымом старое место стоянки, чтобы очистить его.

Впереди всего каравана поехала на гнедой лошади дочь бая Камбара – красавица Айсулу с родовым знаменем в руках. Голова ее лошади была увенчана султанчиком из перьев филина от сглаза. Во время передвижения нарядно оформленный караван, пение и смех празднично одетых девушек и юношей производили впечатление двигающегося звенящего красочного змея. Мужчины с ружьями, охраняя караван, ехали по бокам и впереди. Сзади шел скот.

Пройдя несколько верст и найдя источник, караван остановился, и люди начали обустраивать новый аул. Первоначально установили в центре выбранного места высокую, просторную, из 12 решетчатых секций канат , белую юрту первой жены – байбише бая Камбара [10] Во время сборки – тігу юрты мужчина, сидя на лошади, поддерживал деревянной подпоркой – бақан купольный свод – шанрақ, в углубления обода которого женщины острием вставляли изогнутые купольные жерди, связывая их с решетчатыми стенками. Двухстворчатые двери были направлены на восток. . Делалась вся эта работа женщинами настолько ловко, слаженно и быстро, что Людвигу приходилось только изумляться такой организованности. Рядом поставили юрты чуть поменьше, второй и третьей жены. Поодаль установили небольшую темно-серую юрту-кухню, а дальше на расстоянии – темно-коричневые юрты для бедных семей.

Через два часа закончилась сборка всех юрт, и женщины уже в огромном казане варили баранину. Когда прибыл весь скот, на новой стоянке все было уже готово. Вечером разожгли костер, молодежь пела песни, и среди них была Айгуль, за которой издали наблюдал усталый от переезда Людвиг, не решаясь подойти.

В один из прохладных дней бай Камбар со своими приближенными и гончими ускакал на несколько дней на охоту – любимое его развлечение. В это время жизнь в ауле шла своим чередом, женщины с утра до вечера занимались бесконечными домашними делами. Как обычно, Людвиг прогуливался между юртами, надеясь встретить Айгуль. Вдруг он увидел всадника, раскачивающегося из стороны в стороны с возгласом: «Бауырым-ай!», который скакал прямо к жилищу бая. Он на скаку саблей пытался разрубить косяк, решетчатые стены юрты, сопровождая свои экстремальные действия истошным криком: «Бауырым-ай!»

Людвиг поразился такому грубому нарушению этикета. Весь народ в тревоге сбежался к юрте бая. Через несколько минут в аул вошли понурые и молчаливые мужчины; они привезли на коне тело Камбара. Оказывается, на охоте он случайно упал с коня и, повредив шейный позвонок, тут же ушел в небытие. Тело Камбара положили на правую почетную сторону юрты первой жены – байбише и накрыли белой тканью [11] При этом из юрты быстро вынесли все съестное. Яркие ковры и покрывала поменяли на темные, произвели некоторую небрежность в убранстве интерьера. . Аул охватил хаос. Поднялся такой вой, и мужской, и женский, что весь аул стал восприниматься одним громким траурным плачем. Люди стали говорить, что новое место, вероятно, не было окурено в прошлом году и оказалось несчастливым. Тогда как вторая жена покойного нашептывала старшей жене байбише, что младшая Алтынай, вероятно, будучи невестой, вошла в юрту не правой, а левой ногой и что она, уже успев забеременеть, скорее всего, спала много и не заметила, что погас ее очаг. На это байбише ответила: «Это серьезное обвинение! Если ты говоришь правду, то ее следует наказать, поскольку такие проступки могли повлечь смерть нашего мужа. Однако если это навет, то обвинять будем за клевету тебя! Подумай над этим!» Та стала сразу же отказываться от своих слов, говоря, что, возможно, ей все это показалось.