Шайзада Тохтабаева - Эхо безмолвия

Вечером разожгли костер, а рядом соорудили из деревянных шестов качели алты-бақан для поющей молодежи, наполнившей всю окрестность мелодичными песнями.

К генералу Карпову многие состоятельные казахи приходили с подарками – халатами, коврами, подарили даже степного орла. Остальным членам экспедиции преподносились, по традиции, распашные халаты – шапан.

Через пару дней гости, поблагодарив хозяев, решили двигаться на юг, в Ташкент. Остался только один из них – Людвиг. У него были планы пробыть здесь в течение теплого сезона, после чего он должен был примкнуть к возвращающемуся экспедиционному отряду и уехать к себе на родину.

Попрощавшись с членами экспедиции, Людвиг удалился в гостевую юрту, убранную красивыми коврами и оснащенную всем необходимым: деревянной кроватью, инкрустированной резной костью на казахский манер, железным шестом – вешалкой для одежды и необходимой посудой. По распоряжению бая за ним ухаживала пожилая работница Салима, которая готовила ему еду и стирала его белье. Несмотря на то, что был май, уже стояла сильная жара, поэтому он просил работницу периодически поднимать нижнюю часть войлока. В юрте становилось настолько прохладно и свежо, что Людвиг каждый раз про себя отмечал изобретательность казахского народа, соединивший свой дом и природу в единое целое. Невольно он вспоминал слова персидского историка XVI в. Фазлаллаха Рузбихана: «Дома их (казахов), сделанные из деревьев, возвышаются ввысь, подобно дворцам, и по просторности своей подобны миру…».

Людвиг предусмотрительно запасся различными подарками. Главе рода Камбару он подарил красивую роговую трубку в серебряной оправе для курения табака, старшей жене преподнес серебряную сахарницу. Младшему брату Бахыту вручил серебряную табакерку. Остальные мелкие подарки – зеркала, гребни, бусы, наперстки и другую мелочь он вручал аульным в качестве благодарности за предоставленную информацию. Это было весьма разумным ходом. Все к нему были хорошо настроены, не боялись и относились с пониманием к его работе. Более того, Камбар предупредил аульных, чтобы никто не препятствовал его делу.

Людвиг начал с изучения аула. Позади юрт, расположенных полукругом, были расположены хозяйственные юрты без купольного свода. Дальше на расстоянии были сооружены загоны для ночлега овец. Там же доили скот, и содержался на привязи молодняк. Овец на пастбище выгоняли рано утром, а лошади паслись ночью. Весь скот нужно было ежедневно в два приема поить в озере, вокруг которого рос камыш.

Вдалеке виднелся холм, а напротив него – каменная скульптура балбал тюркского времени с изображением воина. Люди говорили, что он охраняет от врагов покой живых. Это и другое, что представляло интерес, Людвиг записывал и зарисовывал в тетради. Вскоре все жители аула привыкли к нему, и никто не обращал на него внимания. Даже девушки перестали прятаться. Многие старались ему помочь, приглашая в гости, когда проводились различные традиционные обряды. Людвигу удалось многое зафиксировать, в том числе слова нескольких песен, пословицы, местные притчи и легенды, а также народные сказки.

Он описывал и хозяйственные дела, национальные игры, а также любые, представляющиеся необычными жизненные проявления и события. Под его перо попала также комичная судьба Садвакаса, завидев которого женщины давились от смеха, а Людвиг не мог понять, в чем дело. Это был статный высокий мужчина с миловидным лицом. Он имел довольно много лошадей и баранов. Было у него четверо детей от старшей жены байбіше и младшей тоқал , что также являлось нормой для тех времен.

Мужчина, как позже понял Людвиг, был примечателен своеобразным характером. Садвакас был не только мягкий, но и жалостливый, всем сочувствующий. Ему не хватало мужской воли, решительности. Казалось бы, что в этом плохого? Жены должны были вместе сопровождать его в гости, на свадьбы, похороны и т. д. В этом-то и был весь фокус. Они, то есть жены, ненавидели друг друга и жили в разных, хотя и близлежащих аулах. Нестандартность ситуации была в том, что Садвакас не имел над ними никакой власти. Не мог он поставить на место их, вечно враждующих жен, высказать им суровые слова, дать приказ. Это привело к неправильному, в глазах окружающих, поведению. Вместо того чтобы самому выбирать, к какой жене наведаться, он попадал под влияние то одной, то другой. Весь комизм заключался в том, что им завладевала на месяцы то одна, то другая жена. В результате чего страдали дети, надолго лишенные общения с отцом. Но еще более экзотичным являлась форма захвата любимого мужа. Жены по очереди подкарауливали его в темноте, когда Садвакас поздним вечером выходил из юрты. В этот момент поцелуями и ласками совершался захват законного мужа, которого женщина уводила к себе и уже не выпускала долгое время. Этот плен продолжался до тех пор, пока она не устанет и не ослабнет ее бдительность. Затем приходила очередь другой жены подкарауливать Садвакаса. К такой практике они пришли сами из ревности и ненависти друг к другу. Многоженцы, указывая на них, как на отрицательный пример, говорили своим благоверным: «Вот что бывает, когда жены недружны меж собой! Садвакас стал посмешищем для нас!»