Владимир Владыкин - Расслоение. Историческая хроника народной жизни в двух книгах и шести частях 1947—1965

– Слушаюсь! – Молотов привстал и снова сел. – Иосиф Виссарионович, могу я высказать своё мнение?

– Что ты хочешь сказать, ми знаем; ти хочешь её защитить! Тогда уходи с поста и становись мировым адвокатом, – Сталин так зорко и холодно посмотрел, и Молотов под его взглядом неприятно поёжился. Но он опять взял себя в руки, взглянул и сухо заговорил:

– Приём в США проходил согласно протоколу, как того требовало…

– Я тебе ещё не выдвинул обвинение, – перебил Сталин ровным тоном. – Я пока тебя предупредил. Это касается всех вас – старых большевиков. Хочешь сказать, и меня тоже? Но я никуда не выезжаю. Врачи советуют больше отдыхать, посещать южные курорты, здравицы. Это хорошо? Хорошо! Но кто за вами будет смотреть? Думают, Сталин стареет, рычаги управления шатаются в его руках. Да, у нас есть хорошая молодёжь! Вот, например, Вознесенский, Попков, Родионов, Кузнецов и кто там ещё в очередь уже становится? Мне так говорят. А я этим шептунам вроде того же Маленкова, Хрущёва, Булганина, Берии не хочу верить. Они имеют цель – рассорить меня с молодёжью. А я ссориться не буду. Хрущёву только бы паниковать, а сам он только на то и годится, что быков и коров сводить вместе! Мне Ленин не доверял в управлении не государством, а партией. Ленин её расшатывал своим демократическим централизмом, а я цементом её скрепил. Вот я уже старый, ушёл бы, уступил бы нашей талантливой молодёжи управление партией. Но уверен – завалят всё дело… Вознесенский высоко ценит партию, но он великий экономист, увлечён идеей политической экономики социализма и забудет о партии, выпустит уздечку и её понесёт по ухабам и все шишки набьют. Я его воодушевил на написание политэкономии. Я и сам имею на неё виды. Да всё никак не могу собраться. Вот поеду на юг и там засяду!

– Вам не надо никуда уходить! Вы незаменимы на любом посту, – подхватил Молотов. – Я бы и сам был рад уйти…

– А что мешает? Полина у тебя в советниках? Мы её у тебя заберём. Кто её сделал государственным деятелем, поставил во главе еврейского антифашистского комитета? Кстати, фашизм разбит. А комитет действует! Фашистских преступников мы и без него повесим. А комитет разгоним…

Молотов был немало удивлён, Сталин до этого всегда мало говорил, он и сам учился у него не многословию. А теперь его будто подменили? Вячеслав Михайлович это связывал со снятием Берии с поста председателя МГБ, поскольку Сталин боялся, что тот мог его прослушивать. Но он не был уверен в том же, что этого не будет делать и его соратник Виктор Абакумов, а впоследствии и преемник С. Игнатьев…

Однако Сталин просто так не бросал слова на ветер, Полина Жемчужникова была исключена из партии, Молотов развёлся с ней, не прекращая в душе ею дорожить. Говорили, что он тогда впервые заплакал, так как знал, что жена хоть ни в чём и не виновата, но всё равно не избежит ареста, что, впрочем, через год и произошло. Тем не менее за это Молотов не возненавидел Сталина, он остался ему верен, несмотря на то, что был снят с поста министра иностранных дел. А его место занял – А. Я. Вышинский – бывший эсер и соратник Керенского…

После того дня, как Фадей Ермолаев на подворье Волковых учинил самостийный обыск, не прошло и трёх дней, как поздним вечером, выйдя на дорогу, возле двора лавочницы, он увидел свет автомобильных фар. Фадей жадно затянулся горькой махоркой, скрученной козьей ножкой и, не спуская глаз, смотрел и смотрел в заветном направлении и думал, что же там сейчас могло происходить? «Ох, и хитрюга же Фаинка, – думал он, затягиваясь цигаркой, глотая до одури горький дым, – нешто надула меня, есть у неё ещё схоронка? Чую – есть! А то бы разве ходили к ней наши начальники? Городского покроя баба, всё знает, окаянная! Чем-то Домну мне напоминает, одёжка на ней вся фасонистая, вся опрятная, это, поди, не моя замарашка, Фёкла. Пойду, прогуляюсь, гляди, что угляжу и тогда…».

Но он не договорил. В это время из темноты вышла чья-то женская фигура.

– Дорка, это ты чи, что ли? – спросил удивлённо, с протягом он.

– А то кто же, я батя! – отозвалась дочь. – Меня всё выглядываешь иль слизнуть куда хочешь? – спросила насмешливо, даже с какой-то вызывающей бойкостью.

– Да ты во то не выдумывай, чего, куда и ради кого! Ты же ранёхонько не заявлялась, вот и спросил. Я это так… курю. Смотрю, откуда пойдёт холод. А ты бы сваму Ивану сказала, чтобы на растопку соломы привёз.

– Батя, а тебе чего делать? Возилку выпроси, нагреби скока надо, да и все дела!