Виталий Вээм - Медаль за отвагу. Том первый. В тени сомнения

Вспомнив эти события, Мария старалась теперь преодолеть себя, перестать быть мрачной и в попытках оставить память сосредоточилась на том, что окружало ее нынче: широкая полоса пустого пляжа, равномерный шум волн, величественные меловые скалы, неподвластные времени, которые напоминали девушке слом зефира. Cо временем скалы обросли травой и обзавелись пятнами, точнее сказать, разводами, похожими на проявления ржавчины. Там, где они соприкасаются с водой, волны постепенно размывают породу, из-за чего происходят небольшие обвалы камней. Цвет моря и неба меняется чуть ли не каждую минуту: сейчас море вдалеке напоминало расплавленное серебро, поверхность его из-за неровностей походила на мятый лист бумаги. Низкие, хмурые облака заволокли все небо, но кое-где еще успели скользнуть сумеречные лучи солнца и сразу исчезнуть, погрузив побережье в ожидание дождя.

Мария стояла в резиновых сапогах у самой воды, на них нападала волна, затем, теряя силу наката и скорость, волна возвращалась в пучину. Девушке думалось о том, что одна и та же волна не повторяется, что каждый раз это все новый и новый накатывающий на берег вал. В мокром вязком песке могли бы остаться следы от сапог, но стоит сойти, как их тут же смывает волной без следа, будто Мария никогда не стояла в этом месте, затирая взглядом до дыр мрачную линию горизонта.

Раздался короткий неумелый свист. Девушка обернулась и увидела мать – Эн-Мэри. Та спускалась по тропинке, ведущей к пляжу и звала пса. Ретривер повел ухом и, больше никак не отреагировав на призыв, дал понять, что сильно занят, передними лапами копая песок. Его поведение говорило о том, что он усердно пытается что-то найти.

– Что он ищет? – непринужденно спросила Эн, подойдя к дочери.

– Мячик, – сказала Мария. Затем добавила шепотом: – Он у меня в рукаве, – и спохватилась. Стараясь все делать незаметно для пса, она переложила мячик в боковой карман пальто.

– Наверное, мячик упал туда в прошлый раз, поэтому он там и роет.

Ретривер действительно копал очень рьяно, а когда переставал рыть песок, коротко скулил, водя носом по песку и ходя зигзагами.

– Я помню, как он бегал за волнами, – улыбнулась Эн. – Это выглядело так же глупо, как гоняться за собственным хвостом, но наблюдать забавно…

Ей хотелось, чтобы дочь не была столь угрюма. От спокойствия и доброты, исходящих от Эн, Мария вправду стала чувствовать себя намного лучше.

– Ты тоже считаешь, что Колдер погиб? – спросила она, но все же еще весьма уныло.

– Как и ты, я надеюсь, что нет, надеюсь на это вместе с тобой.

Мария вгляделась в лицо матери, крутя при этом пальцами мяч в кармане. – Зачем она ворошит? Боже милостивый! Почему ей неймется?

– На Луизу не обижайся, – Эн сделала паузу для того, чтобы дочь обдумала просьбу. – Порой эта старая маразматичка сама не понимает, что несет. Она беспокоится о тебе. Ты знаешь, что ей нравился Колдер, его трагедия также не дает ей покоя. Вам нужно больше понимать друг друга, вот и все.

Мария не нашлась с ответом, согласная лишь с утверждением матери по поводу старой маразматички, опустила взгляд в ноги и, когда Эн собралась что-то сказать в назидание, предугадав, с ласковой улыбкой опередила.

– Я поняла, мам, не занудствуй. Давай лучше сменим тему.

– Хорошо.

Мария погладила плечо матери в знак примирения, с желанием направить разговор в другое русло. На эту тему уже достаточно высказалась Луиза. Именно поэтому Мария покинула ужин и вышла из дома, чтобы пройтись на свежем воздухе, не ожидая, что мать последует за ней. Она сообщила о том, что вода в море холодная и что купания затевать не стоит, но Эн не собиралась купаться. Решив ответить шуткой на шутку, Эн с улыбкой сказала:

– Помнишь, как ты уснула в ванной? Я не знаю, отчего-то вспомнилось вдруг мне, и…

– Проснулась, стуча зубами от холода, когда остыла вода.

Тот случай до сих пор смешил Эн, но Мария считала, что давно пора перестать над ним смеяться.

– Я служила по шестнадцать часов в день, мам, неудивительно.

Она зашла за спину Эн, обняла за талию и положила подбородок ей на плечо. Обе почти одного роста, со схожими чертами лиц и темным цветом волос походили на сестер. Но за прошедших пять лет, столь тревожных и опасных, внешность Эн показала истинные годы, разница в возрасте между матерью и дочерью стала очевидна. Но стройность, изящность фигуры Эн не утратили элегантность. Высокая ее прическа, заколотая брошью и шпильками, открывала лицо, когда у дочери волосы были распущены и ветер трепал локоны, то откидывая их на лицо, то от лица. Один из локонов лег на верхнюю губу Марии, и она, прижав рукой, оставила его в таком положении.