Виталий Сыров - Повести и рассказы. Том первый

Иллюстратор Виталий Витальевич Сыров

Дизайнер обложки Виталий Витальевич Сыров

Иллюстратор Анна Витальевна Сырова

© Виталий Сыров, 2018

© Виталий Витальевич Сыров, иллюстрации, 2018

© Виталий Витальевич Сыров, дизайн обложки, 2018

© Анна Витальевна Сырова, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4493-9305-0 (т. 1)

ISBN 978-5-4493-9306-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я родился в 1957 году. Мой родной город тогда назывался Свердловск.

До 1969 года мы жили в этом областном центре. Жили вчетвером. Четвёртой была моя бабушка по материнской линии. Квартира была коммунальной и состояла из трёх комнат. Мы занимали две.

Коммунальная квартира, ласково называемая в простонародье коммуналкой – это жилище на несколько хозяев. В нёй общими являются все помещения, кроме жилых комнат. Прихожая, кухня, санузлы – всё общее. Приборка и содержание мест общего пользования производилась совместно, по очереди.

Кто жил дружно, кто-то ругался, кто-то влюблялся. Так жили и мы, поддерживая санитарно-гигиенические условия и комфорт в нашей квартире. За счёт бабушки! Я пошутил.

Бабушка моя была человеком неконфликтным и добродушным, но в вопросах чистоты и порядка была непреклонна, являясь непримиримым врагом неряшества и бардака. Поэтому у нас всегда царили чистота и порядок. Не трудно догадаться, что эта непримиримость, порой, создавала некую напряжённость в отношениях с неряшливыми соседями. Особый шарм квартире придавал кот по кличке Яцек. Он был любимчиком у всех наших соседей. Хоть и плут был отменный.

Кот Яцек. Слизывает с плиты сбежавшее молоко.

Весной 1969 года отчим, к моему огромному сожалению, принял решение сменить место жительства. Причиной стала его новая работа в небольшом элитном городке в шестидесяти километрах от областного центра.

Я устроил бунт, но его подавили. Мне даже не дали закончить пятый класс, и с последней четверти я уже ходил в другую школу в том маленьком городишке. Тогда это ещё был полузакрытый посёлок Заречный – посёлок энергетиков Белоярской атомной электростанции.

Бабушка осталась одна в двух комнатах. Комнаты были смежными, с выходом в узкий коридор, напротив двери в ванную комнату.

Отдельный вход был у соседей и выходил в огромный коридор, по размеру, как большая комната, только без окон.

Кухня была около шести квадратных метров. Не разойдёшься, пусть в тесноте, но с газовой плитой. Так жили многие люди той эпохи.

В то время нашим соседом был одинокий мужчина. Среднего роста, проявился уже пивной животик. Был он скрытный, нелюдимый, незаметный. В квартире только ночевал. Кухней не пользовался, разве только утром или вечером заходил чайник разогреть. Был опрятен и чистоплотен. Баб в дом не водил. А бабушке давал три рубля в месяц в качестве компенсации за мытьё полов в местах общего пользования.

Не смотря на его нелюдимость и кажущуюся строгость, мне он был интересен тем, что он виртуозно играл на гитаре и трубе. Знал три языка: английский, немецкий и французский. На полках книжного шкафа стояли книги на иностранных языках не советского издательства. В книгах были вложены закладки и сделаны карандашом пометки на полях. А потому было видно, что книги читали, а не украшали ими интерьер.

Я был вхож в его личное пространство – в его комнату. Обычная комната закоренелого холостяка с минимум мебели.

Возможно, ему нравилась моя пытливость. Я, по наивности, часто обращался к нему с некоторыми вопросами. Кругозор его, казалось, был безграничен. Так и завязалась дружба.

Я, приезжая к бабушке на каникулы или по выходным, он учил меня игре на гитаре и английскому языку. Консультировал по радиотехнике, которой я занимался в радиоклубе с середины шестого класса, не зная ещё из физики ничего про электричество. Уж очень сильно меня тянуло к таинствам радиотехники и радиосвязи. Так сосед, чужой человек, вносил свою лепту в моё самообразование и расширение моего кругозора. Хороший был мужик. И обладал он талантом преподавателя. Я бы не отказался от такого отца.

Мой же отчим не имел ничего общего с ним. Ну, подумаешь – красавец. А руки не к тому месту пришиты и кругозор нулевой. Но добрый и не скупердяй. Это устраивало мать, да и меня тоже. На безрыбье и рак рыба. Я, конечно, опять шучу. Я ему благодарен.