Виталий Сыров - Повести и рассказы. Том первый

Но вернёмся к повествованию.

Осматриваюсь в прихожей. Появился холодильник. И обувная полочка. На ней одна пара женских туфелек. Размер туфелек впору для Золушки.

Бабушка, не дав передохнуть, начала рассказывать, что сосед съехал, что вернулся к жене, которая его оставила лет пятнадцать назад. Это всё, что мы знали от него самого.

Бабуся села на стул и выдохнув, с сожалением сказала:

– Переехал Лёня-то. Жена забрала к себе. Умный, вроде, мужик, а квартиру сдал заводу. Мог бы разменять квартиру жены и эту комнату. Так сдал, дурачок. Дочь ведь есть, позаботился бы о ней.

От этой новости я расстроился. Хоть сосед мне в отцы годился, а я будто теперь потерял хорошего друга.

– А ты то, чё переживаешь? – спросил я.

– Так ведь такой удобный сосед то был, – с сожалением произнесла она.

Потом приободрилась.

– А ты рад будешь новому то соседу! – с таинственной улыбкой сообщила бабуся, – лётчик он.

– Мне с того что? На самолёте, что ли новый-то сосед меня катать будет? – мелькнула голове мысль.

Но бабусину информацию принял к сведению. Сосед-лётчик – это может быть очень интересно.

Решил пошутить:

– Ага, в женских туфельках ходит. Как не обрадоваться.

– Трое их поселилось.

– И все трое лётчики? И все в туфельках ходят? – я глупо продолжал шутить.

– Этакаво Лёньку-то, тихушника такого, не найти больше. Кто мне трёшку в месяц теперь давать будет?

Да, бабушка права – такого не найти. Кто теперь по радиотехнике консультировать будет? Кто теперь поможет собрать и настроить радиопередатчик коротковолновика-любителя? Жалко! В радиоклубе это на год затянется. Конечно, без радиоклуба регистрацию передатчика мне тоже не получить.

– Что, допекают новые соседи? – продолжил я диалог с бабусей.

– Нет. Их дома то не бывает. Сам-то всё в полётах. Побудет дома два-три дня, и опять, не меньше чем на неделю. По всей стране летает. Таня тоже по какому-то «скользкому» правилу работает. То на сутки уходит. То по двенадцать часов. Выходные посередь недели бывают. Сынишку вот надысь Саша к матери в деревню увёз. В школу пойдёт нынче. Танюшка на сутки ушла. Тебе, поди, попалась во дворе.

С коих пор бабуся соседок уменьшительно-ласкательно стала навеличивать? Что-то невероятное!

– Ну вот, опять повезло тебе! Что за скользкое правило? – я засмеялся.

– Ага, Таня то всё драит и драит. Чё унитаз чистить всё время? Ох и чистюля. И так всё блестит как у кота …, – прервала свои размышления бабуся.

Эта фраза всё поставила на свои места. Бабушка рада соседке-чистюле. Потому и Танюшка. А не Танька.

– Я заржал!

– Договаривай уж! Охальница, – продолжал я подтрунивать над бабушкой.

– Есть с дороги-то хочешь, а?

– Молоко есть? – поворачиваюсь, а бабуся уже улетучилась.

Разложил вещи. Теперь на всё лето эта комната будет моя.

На тумбе, типа комода, стоял мой раритет: телевизор КВН-49. Первый массовый телевизор в СССР.

Телевизор покупал мой отец в складчину с дедом. Сам ящик телевизора здоровенный, а экранчик малюсенький – диагональ всего восемнадцать сантиметров. И огромная линза для увеличения размера экрана.

Телевизор, благодаря моим познаниям в радиотехнике и неоценимой помощи бывшего соседа, был «жив». Только смотреть его надо было в темноте. Яркость экрана была очень низкой из-за того, что выгорел люминофорный слой экрана.

Дверь в комнату приоткрылась, опускаю взгляд вниз двери – там морда кота. Смотрит мне прямо в глаза.

– Яцек, ты что ли? Ну и рожу ты наел себе!

Кот вальяжно подошёл ко мне. Узнал. Давай тереться ухом о мою ногу.

– Он! Кто ж ещё-то? – отозвалась вместо кота за дверью бабуся, – стащил вчера у новых-то соседей кусок мяса, злыдень. Всё нажраться не может. Уж всех голубей во дворе перевёл. Гад, ловит их и домой жрать тащит. Поганые голуби-то, на помойках пасутся, а он их в дом тащит. Окно в кухню всё время открыто. Только и делаю, что перья в коридоре убираю. Да окно на кухне постоянно мою. Перед соседями неудобно за этого засранца. Ладно хоть в доме не гадит. А то бы я ему…

– Они не против, что кот в доме? – прервал я воинственный настрой бабушки.

– Да нет! Лёшка с ним играет. Этому, ведь, коню побегать да попрыгать за бумажкой на верёвочке. Лёшка тут золотнику от конфетки привязал, так мохнорылый чуть с ума не сошёл. Ох и носился. Они там так хохотали. Нет, вроде, не против кота. Кормят. С Лёньки-то фиг чё получал. Куска хлеба у него не всегда найдёшь.

Про кота бабуся могла говорить подолгу. Кот был очень крупный. Весил килограммов семь. Как-то бабуся, удивляясь его размерам, запихала его в авоську и взвесила безменом. Шести килограммовой шкалы этих хозяйственных весов не хватило – весы зашкалили!