Илья Сельвинский - О, юность моя!

Гринбах сочувственно пожал плечами. Его тоже покоробила такая бесцеремонность, но шкипер ему очень нравился, и он не хотел его критиковать.

— А что слышно в Одессе? — спросил он Андрона.

— Да ничего особенного — мы идем к социализму полным вперед.

Это «мы», сказанное как бы между прочим, без нажима, прозвучало огромно. Где-то на горизонте опять закурился тайфун эпохи.

Они проходили теперь мимо недостроенной греческой церкви.

— Все еще не достроили? — спросил Андрон таким тоном, точно не был в Евпатории много лет.

— Как видите.

— Ну уж теперь не успеют.

Вдруг сзади послышался грохот подкованных сапог. Их догонял боцман с мешком, из которого торчала кость копченого окорока.

— Знакомьтесь! — сказал шкипер.

Боцман, совсем еще молодой, но с серьезным и даже нахмуренным лицом, сказал искусственным басом:

— Стебун, председатель судкома.

— Чего, чего?

— Судкома?

— Судового комитета шхуны «Владимир Святой».

— А что это значит?

— Самоуправление это значит,— сказал Андрон.— Вот, кстати: передай папе, Володя, что постановлением общего собрания матросов шхуна переименовывается. Ну, что это за название: «Владимир Святой»? Кому сейчас нужна религия? Мы и решили — пусть называется «Владимир Ленин».

— А как посмотрит на это папа? — нервно спросил Володя.

— А что тут обидного? «Владимир»-то остается? Остается.

Тайфун явно приближался.

— Може, иде водочки прикупить? — спросил председатель судкома.— Нашу усю по дороге срасходовалы.

— Поздно уже. Казенки закрыты.

— Не беда! — озорно сказал Андрон.— У деда где-то завалялся старый спиртовой компас. Раскокаем его и выпьем на радостях.

Все засмеялись. Особенно заливался Леська: только в этой фразе он и узнал своего дядю. Вообще же Андрон показался ему не то чтобы чужим, а каким-то особенным, новым, совершенно непохожим на того, который когда-то заменял ему отца, учил плавать, грести, водил смотреть живую сирену. Теперь он учил его революции — это ясно. Но как учил-то!

Елисей вспомнил адвоката Гринбаха и маляра Караева. Там была теория. Эпоха и абстракция. А тут революция возникала в самых мелких, но удивительно ярких, до рези в глазах ярких подробностях уже не бытия, но быта … Судком. Митинг матросов на чужом судне. Шхуна «Владимир Ленин»… потрясающе!

Дома, сидя в бане на нижней полке против Володи и Самсона, расположившихся на перевернутых шайках, Андрон пил голубой спирт, запивая его водой.

— Хороший ты парень, Володя! — говорил он спокойно и вразумительно, точно спирт не оказывал на него никакого действия.— Прямо сказать — Владимир Святой. И папа твой хороший человек. Но ничего хорошего вам не будет. Почему? Слушай сюда: вот эта ваша шхуна, она теперь уже не ваша, а наша.

— Как это ваша?

— Наша. Постановлением общего собрания.

— Кто же ее хозяин? Вы?

— Ну зачем же я? — уклончиво ответил Андрон.— Матросы, юнга, боцман — все мы. Так теперь и с заводами будет и с поместьями.

— Но отец на это никогда не согласится.

— Пока мы в белом Крыму — не согласится, а вспыхнет революция — сам отдаст.

— Н-не думаю.

— А я думаю.

— Я знаю отца.

— А я знаю революцию. Только ты вот что, Володя: не вздумай пока ничего говорить Ивану Семенычу. Понял? Он осерчает, пойдет на шхуну ругаться, а это сейчас — как в медвежью берлогу.

— Что же ему могут сделать?

— Снимутся с якоря, повесят на рее — вот что сделают.

— Хорошая благодарность! — воскликнул Володя, сверкая глазами.— Мы вам камни подарили, а вы у нас шхуну отбираете.

Он вскочил и хотел было уйти, но Андрон, огромный, как памятник, не вставая, протянул к нему десницу и поймал за рукав.

— Милый! Шхуна — это мелочишка. Что такое шхуна против вашей «экономии», против ваших каменоломен, против ваших денег в банке? А ведь все это у вас отберут. Мировая революция на носу, милый! Тут, братец, такой тарарам скоро будет, что дедушку с того света увидишь. А благодарность наша — что ж… Будет благодарность. Что бы ни случилось, только шумнёшь — и я вас тут же отвезу на шхуне в Константинополь. Драпать вам надо, дорогие вы мои, драпать — помяните мое слово. Или я ни за что не отвечаю.

— А зачем нам ваша шхуна? — с обидой в голосе гордо сказал Володя.— Мы можем туда и на пароходе.

— На пароходе тоже судком может быть. Думать надо!

— Чем же шхуна лучше?

— А я где? Я вас препровожу лично и доставлю в целости и сохранности. Ни один матрос у меня не чирикнет. Всякого укорочу. Понял?