Илья Сельвинский - О, юность моя!

— Выграна давайте!

— Полковника!

— Выграна! Выграна!

Полковник вышел на балкон.

— В чем дело, господа?

— За что арестовали Бредихина?

— Прошу разойтись. Кого надо, того арестовали.

— Так у нас разговор не пойдет! — закричал Груббе.— Отвечай народу, за что арестовали!

— Как ваша фамилия и кто вы такой?

— Это не ваше дело! За что Бредихина?

— Освободить Бредихина! — завопил Сенька Немич.

— Паразиты! Шкуры буржуйские! Христопродавцы! — загремела толпа.

— Господа, разойдитесь.

— Требуем освободить Бредихина!

— Я уже сказал: будет суд. А пока разойдитесь. Честью прошу.

Выгран повернулся и вошел в комнату. Вслед ему сразу же полетели камни. Но из ворот дома уже выходил солдатский караул с винтовками наперевес.

— Разойдись! — скомандовал прапорщик Пищиков.

Из полицейского участка, что напротив, скакали безусые стражники, посвистывая нагайками, и бежали усатые городовые, размахивая револьверами на длинных оранжевых шнурах.

— Разойдись!

Через час адвокат Гринбах нанес визит прокурору Листикову.

— На каком основании арестован Андрон Бредихин?

Прокурор Листиков, седой кощей в черных очках, повернул к нему свой череп и заскрипел голосом гусиного пера:

— Почему это вас интересует?

— Я говорю от имени родственников, которые поручили мне вести его дело. Если же вспомнить события у дома начальника гарнизона, то, полагаю, этот вопрос вправе задать вам любой гражданин нашего города.

— Гражданин города! — иронически скривив губы, повторил за адвокатом прокурор.— Кто этот гражданин? Босяк с Пересыпи?

Он наклонился над столом, выбрал из сигарного ящика большой окурок и взял его в свой старушечий рот. Перекатывая сигару из одного угла губ к другому, прокурор выжидательно глядел на адвоката. Гринбах понял старый прием начальства заставлять клиентов обслуживать его и таким образом подсознательно признавать его превосходство, поэтому намеренно не дотрагивался до спичек, которые лежали тут же у ящика. Не дождавшись услуги, старик сам потянулся за коробком, чиркнул спичкой и в отместку дунул в адвоката целым клубом дыма.

— По какой статье Бредихин арестован? — спросил Гринбах, отмахнувшись от сизых слоев сигарного аромата.— Где тут corpus delicti? [2] Состав преступления.

— Самоуправство.

— Ничего тоньше не придумали?

— Господин частный поверенный! Прошу не забываться! Вы на официальном приеме.

— Тысяча извинений, господин прокурор! Я всегда был высокого мнения о вашем уме, но я довольно долго живу на свете и много раз замечал, что даже умные люди вынуждены говорить наивности, когда защищают заведомо неправое дело.

— Вы очень развязны, уважаемый.

— Дурное воспитание: я сын портного.

— Пора бы об этом и забыть.

— Рад забыть, но у кого учиться? Вот вы, например, закурили сигару, не сочтя нужным предложить и мне. К счастью, я некурящий. Но далее вы сочли возможным дохнуть на меня куревом, а я некурящий. К несчастию.

Прокурор поперхнулся;

— Прошу извинения. Отнесите это за счет моего склероза.

— Не прикажете ли за счет вашего склероза отнести и обвинение Бредихина в самоуправстве?

— Как вы не понимаете, упрямый вы человек! Бредихин, используя свое служебное положение, совершил покушение на присвоение шхуны господина Шокарева. Самоуправство — это самое мягкое, что можно ему инкриминировать.

— Но где же покушение? Шхуна стоит на якоре у пристани Шокарева. А ведь Бредихин мог ее увести куда угодно, хоть в Турцию.

— Не успел. Вовремя арестовали.

— За что?

— За самоуправство.

— Но шхуна стоит на якоре у пристани господина Шокарева. Стоит или нет?

— Стоит.

— Где же самоуправство?

— Стоит. А могла бы не стоять, если бы не были приняты меры.

— Вот именно: «бы», «бы». Значит, он арестован не за то, что совершил, а за то, что мечтал совершить?

— Хотя бы.

— Мечтал, но даже не попытался?

— Пусть даже так.

— Но ведь мечта еще не создает преступления. Volentia non fecit injuriam [3] Желание еще не создает преступления. . Есть такой анекдот: два юнкера стоят у Зимнего дворца. Выезжает императрица. «Ах, какая женщина! Я бы опять хотел ее целовать!» — сказал один.— «Как опять? Разве ты ее уже целовал?» — «Нет, но один раз я уже хотел».

Прокурор засмеялся.

— Вас интересует юридическое крючкотворство, господин частный поверенный, а я гляжу в корень вещей. Поэтому вашу латынь и ваши анекдоты можете оставить при себе. Аудиенция окончена!