Геомар Куликов - У Дона Великого на берегу

И шлем пришелся в самую пору.

– Ну, – сказал Найдён, – теперь берегись, Мамай! Худо тебе придется!

Засмеялись все. И Бориска тоже. И Марфушка.

– Благодари мастера! – велел Вася Тупик.

– Я при чем? – возразил Найдён. – Ее вон! – указал на дочь.

Растерялся Бориска. Что говорить мастеру – понятно. А тут?

– Да ладно! – махнула рукой Марфушка. И отвернулась.

За столом побыли самую малость, более для порядка. Спешили.

Перед уходом заговорил Вася Тупик о цене доспехов. Найдён ответил:

– Подарком будет – на счастье!

Бориске страсть как хотелось перемолвиться словом с румяной черноглазой Марфушкой. Бочком, будто шлем разглядывал, придвинулся поближе. И она к Бориске шагнула. Будто и ей шлем поглядеть любопытно.

Прошептала тихонечко Марфушка:

– Ворочайся живым. Буду ждать!

Ткнулась неловко губами в Борискину щеку, поцеловала. И стрекача – в избу.

Обратно шел Бориска – под собой не чуял ног. Что Вася Тупик говорил – не слышал. Думал: «Обязательно вернусь, Марфушка! Дай только побьем злодеев ордынцев!»

В тот же день Бориске выпало удивительное и памятное знакомство.

Когда он расстался с Васей Тупиком, у коего были свои важные дела, то направился к родному дому, где случался теперь редким гостем: все время ел, пил с людьми Родиона Ржевского, с ними и ночевал. Борискиному пути должно было лежать в стороне от великокняжеского подворья, однако хотелось Бориске покрасоваться перед товарищами и дружками в воинском облачении. Оттого, сделавши изрядный крюк, оказался прежде подле хором московского князя.

Шествовал чинно и с достоинством. Кольчужная рубаха позвякивает. Остроконечный шлем голову тяжелит. Сверстники на Бориску пялятся с завистью. Провожают жадными глазами. Написано в тех глазах: везет людям! Взрослые и те посматривают с любопытством и уважением: зря, дескать, мальца так не оденут. Должно, заслужил!

Кабы одни дружки-приятели были у Бориски на великокняжеском подворье. Хватало и недругов. Особо после ездки в Орду за «языком» с Родионом Ржевским. Более всех злобился Вострец. Одних лет с Бориской. Но роду знатного. Приставлен слугой-отроком к великому князю. Дмитрий Иванович шуткой пригрозил тогда:

– Берегись, Вострец! Лениться будешь – возьму вместо тебя Родионова малого…

Востреца и повстречал Бориска возле Набережного дворца. Рот разинул шкодливый отрок. Того гляди, ворона влетит.

Прошествовал степенно Бориска. Лопни, мол, от зависти – таких доспехов не добудешь!

Однако что за диво – через самое малое время Вострец опять на пути. Поманил Бориску:

– Эй, ты! Подь сюда!

Бориска выказал полное презрение великокняжескому отроку.

А тот вслед:

– Струсил, холоп?!

Бориска разом оказался подле Востреца.

– Повтори! – сжал кулаки.

Сзади ехидный голос:

– Ишь, горячий!

Обернулся Бориска. Трое Вострецовых великовозрастных дружков тычут ножами под ребра.

– Очумели?!

А Вострец:

– Сымай кольчугу! Она тебе ровно свинье седло. Мне в самый раз будет.

Смел был Бориска в драке. Крепок. Однако и расчетлив. Тут сразу смекнул: трое, с Вострецом в придачу, одолеют. Кинулся в сторону. От ножей сберегла кольчужная рубаха. Под каленой сталью зазвенели железные кольца. Но тороваты* были в кулачном деле Вострецовы дружки. Частенько били скопом. Рванулась из-под ног земля. Взмахнув руками, грохнулся Бориска навзничь. Не успел опомниться. Один тяжеленный сапог – в бок. Другой – в лицо. Во рту солоно сделалось от крови. Небо перед глазами кувырком. Тут еще два сапога подоспели. И еще…

Изловчился Бориска. Перевернулся на живот. А Вострецовым дружкам и голова, и спина, и бока тоже годятся. Подняться не дают, злодеи…

«Искалечат, – мелькнула у Бориски тоскливая мысль. – Это уж верное дело!»

Вдруг густой низкий голос:

– Пошто вчетвером одного? В чем вина?

Поднялся Бориска, шатаясь. Рукавом отер с лица кровь. Человек, росту высокого, в плечах широкий, сам светлый, с бородой курчавой, тоже светлой, а одетый в черную монашескую одежду, стоит подле.

– Тебя только тут не хватало! – ощерился Вострец.

В руках все те же ножи отточенные посвечивают.

– За что? – это уж Бориске.

Сплюнул кровь на землю Бориска. Зуб передний потрогал – качается.

– Кольчуга моя понравилась. В том вся вина…

На Бориску парни не глянули. Куда денется? Приступились к человеку в монашеской одежде: