Колин Маккалоу - Первый человек в Риме. Том 1

– В таком случае ты можешь ждать своей очереди в моем кабинете. Если хочешь работать, как и подобает моему квестору – посмотри, как я веду дела, – сказал Марий и, положив руку на плечо Суллы, провел его в таблинум.

За каких-нибудь три часа с толпой клиентов было покончено. Марий был внимателен, но скор. Одни явились с просьбой о вспомоществовании. Других интересовала перспектива проворачивать дела в Нумидии, когда она будет вновь открыта для римлян и италийцев. За это от таких требовалось одно, а именно – быть готовыми сделать в любой момент все, чего ни пожелает патрон.

– Гай Марий, – сказал Сулла, когда дом покинул последний клиент. – Ты же знаешь, что Квинту Цецилию Метеллу позволят заправлять Африкой еще год. Как же ты рассчитываешь помочь своим клиентам в их делах.

Марий, казалось, задумался.

– Да, это верно. Цецилий Метелл в самом деле намерен оставаться в Африке еще год… Как же быть?

Вопрос был явно риторический, и Сулла даже не пытался ответить на него. Ему просто интересно было понаблюдать за ходом мысли Мария. Ведь стал же тот консулом!..

– Что ж, Луций Корнелий, я думал над этим. И не считаю проблему неразрешимой.

– Но ведь Сенат никогда не пойдет на то, чтобы назначить тебя на место Квинта Цецилия, – осмелился сказать Сулла. – Я еще не слишком хорошо разбираюсь в тонкостях интриг в Сенате, но уже заметил, что ты непопулярен среди сенаторов. И еще как! Вряд ли ты сможешь перебороть их антипатию…

– Это верно, – сказал Марий, все еще мягко улыбаясь. – Я – италиец, в котором нет ничего греческого. Цитируя Метелла, которого, к твоему сведению, всегда называл Свинячим Пятачком, италиец же недостоин быть консулом. Не говоря уж о том, что мне пятьдесят – тот возраст, когда человека считают неспособным занимать значительные военные должности. Все – против меня. Но ведь и прежде все было против, как тебе известно. И все же – вот он я, консул, пусть даже в пятьдесят! Немного загадочно, правда Луций Корнелий?

Марий подался вперед и сложил свои прекрасные руки на своей знаменитой столешнице зеленого камня.

– Луций Корнелий, много лет назад я обнаружил, что есть много способов добиться одной и той же цели. Всякий по-своему хорош. Понимаешь, когда человек ждет своей очереди, у него хватает времени наблюдать, оценивать, сопоставлять. Я никогда не был великим знатоком права нашей неписаной Конституции. В то время как Метелл Свинячий Пятачок таскался по судам за Кассием Равиллой. Это я умею лучше многих. А вот о законах я и сейчас знаю меньше Метелла. Зато взгляд мой свежее – я же выдрессирован так, чтобы думать, что положено. Поэтому-то я в конце концов и вышибу Метелла из седла и сам займу его место.

– Верю. Но как!

– Они все – дурни. Да-да! Поскольку, как правило, Сенат всегда раздавал губернаторские места, никому и в голову не приходило спросить: а законны ли постановления Сената? И ведь все об этом знают – но им не пошел впрок урок, что пытались им преподать братья Гракхи. Сила Сената в силе традиции, в силе нашей привычки повиноваться воле избранных мужей. Но не в законах! Сегодня, Луций Корнелий, так эти законы устанавливает Плебейское собрание. Власть в Плебейском собрании – вот что меня привлекает. Там я и опрокину Метелла.

Сулла сидел притихший, полный благоговения и немного напуганный. Мудрость ли Мария вызывала в нем трепет? Нет, не она – а новое для Суллы ощущение посвященности. С чего Марий взял, что Сулле можно довериться? Не та у Суллы была репутация. А Марий, должно быть, тщательно изучил его биографию. И тем не менее раскрывал все свои намерения! И при этом доверял своему новому квестору так, словно тот доверие уже заслужил.

– Гай Марий, – вынужден был сказать он, – а что, если после того, как я в это утро уйду от тебя, я заверну по пути в дом какого-нибудь Цецилия Метелла и все перескажу ему?

– Все может быть, Луций Корнелий, – сказал Марий, нисколько не обескураженный.

– Тогда почему ты посвящаешь меня во все это?

– Потому что считаю тебя человеком умным. Умный сам своим умом дойдет, что совсем не умно вступать в союз с каким-нибудь Цецилием Метеллом, когда сам Гай Марий предлагает несколько лет интересной и прибыльной работы. – Он сделал большую паузу. – Ну, хорошо сказал?

Сулла засмеялся:

– Я не выдам твоих секретов, Гай Марий.

– Я знаю.

– И все-таки, знай: я ценю твое доверие.

– Мы – свояки, Луций Корнелий. Мы связаны друг с другом, и не только из-за Юлия Цезаря. Видишь ли, у нас есть нечто общее. Судьба.