Колин Маккалоу - Травяной венок. Том 1

Но Сулла и не думал двигать войска. Он стоял лагерем посреди широкой плоской равнины и занимался строительством укреплений – хотя лес для этого приходилось добывать в горах. Поэтому, когда враг оказался в пределах видимости, взору Митридата предстало квадратное сооружение площадью в два квадратных стадия, окруженное мощными валами с трехметровым частоколом из заостренных бревен и тремя рвами, полными воды, через которые, как доложили лазутчики, были перекинуты четыре моста, ведущие к четырем воротам в центре каждой стены.

Впервые в жизни Митридату довелось увидеть римский военный лагерь. Он открыл было рот от изумления, но увидел множество устремленных на него глаз. «Взять этот лагерь можно, – решил он, – но очень дорогой ценой». Он остановил армию и поехал взглянуть на укрепления с более близкого расстояния. Вскоре вслед за ним прискакал гонец:

– Мой господин, к тебе парламентер от римлян.

– Чего они хотят? – спросил Митридат, хмуро осматривая высокие стены, частокол и часто расставленные на стенах смотровые башни.

– Проконсул Луций Корнелий Сулла предлагает переговоры.

– Я согласен. Где и когда?

– На мосту, ведущем к центральным воротам лагеря, что по правую руку, великий царь. Только он и ты, говорит парламентер.

– Когда?

– Сейчас, о Светлейший!

Царь пришпорил лошадь и повернул направо, горя желанием увидеть этого Луция Корнелия Суллу. Никто до сих пор еще не жаловался на коварство римлян, так что вероятность быть убитому тайно пущенной стрелой его не пугала. Достигнув моста, Митридат спешился, не продумав ситуации, и тут же снова вскочил на лошадь, раздраженный собственной оплошностью. Нельзя допустить повторения того, что было у него с Гаем Марием: чтобы римлянин глядел на него сверху вниз! Митридат вновь вскочил в седло, но лошадь, испуганная одним видом глубокого рва, заартачилась. С минуту царь боролся с перепуганным животным – и в результате, чтобы еще более не уронить достоинства, вынужден был снова спешиться. Пеший, совсем один, он прошел до середины моста, где ряды кольев ощерились на него со стороны крепости, как жуткая пасть.

Ворота открылись, из них вышел человек и направился к нему. Царь был приятно удивлен, увидев римлянина совсем небольшого, по сравнению с его собственным, роста. На том была простая стальная кираса, двойная юбка из кожаных полос (называемая птеригией) и пурпурная туника, а за плечами развевался пурпурный плащ. Огненно-золотые волосы непокрытой головы сияли на солнце, чуть взъерошенные ветром. Царь не мог отвести взгляда от этого сияния: такого цвета волос он не встречал даже у кельтских галатов. Равно как и такой белоснежной кожи: ни кровинки, ни капельки смуглости в ней! Снежной белизны!

Сулла приблизился достаточно, чтобы Митридат мог разглядеть его лицо, а затем и глаза. Царь вздрогнул: Аполлон! Аполлон в римском одеянии! Выражение его лица было столь непреклонно, столь божественно, столь величественно… Бог! Человек-бог в расцвете жизни, полный сил. Римлянин. Римлянин!

Сулла вышел на переговоры, совершенно уверенный в своих силах: он слышал подробный рассказ о Митридате от Гая Мария и имел о нем представление. Ему не пришло в голову, что он сможет сразить царя одной своей внешностью – он не мог и теперь этого объяснить. Но причина не имела значения. Это произошло – и он решил использовать неожиданное преимущество.

– Что ты делаешь теперь в Каппадокии, царь Митридат? – спросил Сулла.

– Каппадокия принадлежит мне, – проговорил царь не тем рокочущим голосом, который был знаком его подданным, а голоском слабым и тонким, за который он сам себя возненавидел.

– Каппадокия принадлежит каппадокийцам.

– Каппадокийцы и понтийцы – один народ!

– Этого не может быть, потому что царская династия Каппадокии насчитывает столько же веков, сколько и понтийская.

– Их цари всегда были иноземцами, а не каппадокийцами.

– Каким же это образом?

– Они из династии Селевкидов, из Сирии. Сулла пожал плечами:

– Странно в таком случае, что каппадокийский царь, который находится со мной в лагере, нисколько не похож на сирийца. Не похож он и на тебя! Его генеалогия не связана с Сирией и Селевкидами. Царь Ариобарзан – каппадокиец, и избран каппадокийским народом вместо твоего сына Ариарата Эзеба.

Митридат был потрясен: Гордий никогда не доносил ему, что Марию известно, кто приходится отцом Ариарату Эзебу. Слова Суллы показались ему невероятными, провидческими – еще одно доказательство божественности римлянина!