— Очень любезно с вашей стороны.
На иерархической лестнице фирмы художественный директор играл роль посредника между мистером Тиффани и мной. У меня могла возникнуть нужда в нем для поддержки моих требований.
— В этом сезоне дают еще две оперы, — продолжил мой собеседник. — «Отелло» Верди и «Женитьбу Фигаро» Моцарта.
— Я обожаю оперу. То есть оперы из Старого Света.
Долгий, громкий, совсем не подобающий воспитанной женщине вздох раздался в студии. Мы оба уставились в открытую двойную дверь. В этот момент Вильгельмина встала и потянулась, воздев высоко вверх руки, суча пальцами, выставив вперед грудь.
— А, эта наглая особа. — Мистер Белнэп наклонил голову в ее сторону. — С ней надо держать ухо востро.
Я согласилась, зная, какие непростые времена ожидают меня.
— Да, Льюис хотел бы сейчас же видеть вас в своем кабинете, — вскользь бросил он, выходя в дверь.
— Что же вы мне сразу не сказали? — бросила я с раздражением, схватила блокнот, карандаш и пулей вылетела из мастерской.
Седовласый человек с белоснежной накладной бородой пригнулся низко к полу, когда я вошла в кабинет-студию мистера Тиффани.
— Что произошло? Могу ли я помочь?
— Садитесь, — пригласил меня мистер Тиффани, легонько касаясь кистью палитры. Переливающийся опал в его перстне безоговорочно выходил победителем в битве с многоцветьем свежесмешанных красок. — Я хотел познакомить вас с моим отцом, Чарлзом Тиффани, а он пришел сегодня позировать. Это миссис Дрисколл, заведующая женским отделом.
— О, приветствую вас, — отозвалась я. — Рада познакомиться. — Совершенная бессмыслица говорить такое человеку, облаченному в классическое красное одеяние и сандалии. Мне следовало бы воскликнуть: «Приветствую тебя, Цезарь!» или же молить его: «Веди нас в землю обетованную!»
— Я тоже рад. — Отец мистера Тиффани не изменил позу, его морщинистое лицо было наклонено вниз.
На незавершенном холсте я узнала Иосифа Аримафеянина, только что снявшего Христа с креста. Углем едва были намечены очертания Марии-Магдалины, преклонившей колени у ног Христа, и Богоматери, вознесшей очи к небесам. Эта сцена напоминала оплакивание времен голландского Возрождения, а лицо отца вполне могло быть написано Гансом Гольбейном-старшим.
— Витраж называется «Положение во гроб». Это — для часовни. Ваш отдел займется его изготовлением.
Мистер Митчелл, тучный управляющий фирмой, ворвался в кабинет, размахивая газетным листком:
— Вы слышали об этом? Городской профсоюз глазуровщиков и стеклорезчиков требует повышения тарифов.
— Ну так удовлетворите их. — Мистер Тиффани как раз приступил к подмешиванию самой малости желтой охры в белую краску для погребального покрова, перекинутого через руку его отца.
— Они к тому же хотят сокращения рабочего времени до пятидесяти часов в неделю и перерыв на пиво в три часа.
— А вот это — проблема. Сокращение рабочего времени. — Тиффани-старший сменил позу.
Возникшее от нервного возбуждения пятно в форме Африки на щеке мистера Митчелла стало еще краснее.
— Если профсоюз забастует, — вскипел он, — наши люди будут вынуждены тоже бастовать, из солидарности, независимо от того, какое соглашение у вас заключено с ними, хоть по тарифам или по рабочим часам.
— И когда же это может случиться?
— Только после нескольких этапов переговоров.
— Профсоюзу необходимо разжечь забастовочный дух, — мудро заметил Тиффани-старший. — На это уйдет некоторое время.
Я чуть не сошла с ума, выслушивая речь библейского персонажа о забастовке рабочих.
— Мы можем медленно вести переговоры, чтобы опередить его, — предложил мистер Митчелл. — Крайне неподходящее время. В любом другом году мы могли бы спокойно прожить на наших складских запасах.
— Не имеет значения. Эксперименты по дутью из радужного стекла могут продолжаться независимо от этого. Я хочу представить его в Чикаго.
— Не упрямься, сынок. Оставь его в покое. Твое радужное стекло будет в мозаиках. Можешь отдать под него все печи.
— В статье упоминают нас? — осведомился Тиффани-младший.
— Да. А еще Мейтленда, Армстронга, Колгейта, Латропа и Лэма.
— Ха-ха! Тогда Ла Фаржу [1] Джон Ла Фарж (1835–1910) — американский художник, выдающийся дизайнер изделий из свинцового стекла и писатель. — Здесь и далее примеч. пер.
тоже придется застопориться.
Я почувствовала, как дух соперничества кипит в нем подобно расплавленному стеклу.
Читать дальше