Энтони Леви - Кардинал Ришелье и становление Франции

О падении авторитета независимых судов см.: Richard Bonney. Political Change in France under Richelieu and Mazarin. Oxford, 1978. Ch. XI. P. 238–258.

См.: Richard Bonney. The King’s Debts, Finance and Politics in France, 1589–1661. Oxford, 1981. P. 132–134; D.P. O’Connell. Richelieu. London, 1968. P. 372–373. Ришелье в 1626–1627 гг. выступал за выкуп отчужденных земель короны. Они были проданы с оговоркой, что корона может выкупить их за продажную стоимость, как бы ни подорожали они за истекшее время. Таким образом, они являлись потенциальным источником доходов короны, хотя и недостаточных в условиях 1637 г.

Testament politique. Ed. Andre. Paris, 1947. Part I. Section 4. Ch. 5. P. 253–255.

Об эволюции отношения к понятию gloire в конце XVI — начале XVII в. см.: А.Н.Т. Levi. French Moralists: the theory of the passions: 1585–1649. Oxford, 1964. P. 177–201. Этические ценности, концентрирующиеся вокруг этого понятия, анализируются в: F.E. Sutcliffe. Guez de Balzac et son temps. Literature et politique. Paris, 1959. Гез де Бальзак, как и Никола Фаре, рассматривал стремление к славе как «прекрасную страсть… [которая] согласуется с возвышенной святостью; с той, которая очень близка Божественной» (Balzac. De la gloire; написано ок. 1640 г.). Взаимосвязь между внутренней добродетелью и внешним признанием достоинств еще не была твердо установлена. Gloire оставалась по преимуществу тем, что имелось в виду в строках из «Аттилы» Корнеля: «Слава откликается на то, что есть во мне самом» (акт II, сцена 6). Самая памятная строчка из «Сида» Корнеля — должно быть, слова Химены: «Мне нужно отомстить, моя задета слава».

В конце своего скрупулезного исследования богатств Ришелье Жозеф Бержен (J. Bergin. Cardinal Richelieu, power and the pursuit of wealth. Oxford, 1985) высказывает предположение о том, что имущество Ришелье после его смерти оценивалось в 20 000 000 ливров, не считая Пале-Кардиналя. Из этой суммы более 1 000 000 ливров отходило короне, она также включала выплаты близким родственникам, полностью или частично являвшиеся невозвратимыми ссудами или авансированными наследствами, из которых должно было быть обеспечено приданое в случае заключения повышающих статус браков. В соответствии с французским обычным правом в 1642 г. эти суммы считались принадлежащими государству. Посмертная опись имущества (Inventaire après décès) отражает заинтересованность герцогини д’Эгийон в сильном занижении стоимости мебели и коллекций, которые не были оставлены королю.

Avenel. Lettres, instructions diplomatiques et papiers d’état du cardinal de Richelieu. Vol. VI. P. 173–174; Vol. VII. P. 165.

В семнадцатом столетии безопасность была серьезной проблемой. Даже когда Людовик XIV перевел двор в Версаль, любой посторонний мог войти и выйти, так и не будучи узнанным. Смерти Генриха III, Генриха IV и Кончини, вкупе с многочисленными попытками покушения на жизнь Ришелье, показывают как трудно было защититься от убийц. Ужасная казнь Равальяка — пример попытки обеспечить общественную безопасность методом запугивания.

Bergin. Cardinal Richelieu, power and the pursuit of wealth. P. 254, 255.

См.: Monglat. Mémoires. Amsterdam, 1727. Vol. 1. P. 327. Ришелье заменил д’Эффиа Клодом Бюльоном и Клодом ле Бутийе, совместно занимавшими должность суперинтенданта финансов, 4 августа 1632 г.

Анализ этого документа содержится в: Maximine Deloche. La Maison du Cardinal de Richelieu. Paris, 1912. Делош напоминает своим читателям, что Ришелье вполне способен был вести через своих личных представителей дипломатические переговоры, о которых послы могли и не подозревать. Он также приводит известный анекдот о том, как Ботрю потребовал от книгоиздателя Бертье опубликовать мемуары о его посольстве к Оливаресу. Бертье посоветовал ему не публиковать их, признавшись, что, пока Ботрю представлял короля в Мадриде, он, Бертье, вел по просьбе Ришелье переговоры о чем-то совершенно противоположном тому, чего велено было добиться Ботрю.

Де Морг, который состоял на службе у Марии Медичи с 1620 г., около 1627 г. ответил в Advis d’un Théologien sans passion от имени Ришелье на десяток памфлетов 1625 и 1626 гг., направленных непосредственно против кардинала. Ришелье лично просмотрел этот текст. Де Морг продолжал писать для него и в 1630 г., до его разрыва с королевой-матерью.

В главе 7 первой части своего «Политического завещания» Ришелье снова подтверждает свое намерение оставить посмертное наставление королю и заходит настолько далеко, что пеняет ему: «Как не было никогда короля, который бы нес достоинство своего государства выше, чем Ваше Величество, так не имелось никогда государя, который бы позволил довести свой дом до такого состояния». Ришелье продолжает, говоря, что главные приближенные короля при его предшественниках не посмели бы претендовать даже на вторые роли. Стол короля, за которым должны бы сидеть офицеры короны и сильные мира сего, делят с ним теперь слуги и простые жандармы. Некоторые из них даже чересчур разборчивы и презирают то, к чему должны были бы стремиться как к привилегии. Ришелье добавляет наставление о чистоплотности и, среди многого прочего, отмечает важность «великолепия мебели», поскольку «иностранцы не почувствуют величия государя, если не увидят его внешних проявлений».