Мор Йокаи - Сыновья человека с каменным сердцем

Газет он не выписывал вовсе, утверждая, что всякие щелкоперы пишут в них слишком мудреным стилем – даже немыслимо понять что к чему – и вдобавок толкуют о таких вещах, до которых ему и дела нет.

Никаких новшеств он не признавал, ему от них – ни прибыли, ни убытка. Крепостных крестьян у него не было.

Когда разразилась междоусобица, Минденваро рассудил так:

– Не дело это. Для чего нам убивать друг друга, нас и так немного!

Он никак не мог доискаться хотя бы малейшего мотива, ради которого ему стоило бы ввязываться в эту драку. Деревня его была расположена в долине: добраться до нее можно было либо пешком по скверным дорогам, на что уходило полдня, либо через крутые кряжи верхом, по едва проходимым горным тропам. Таким образом, его усадьба никак не могла оказаться на пути передвижения войск той или иной из воюющих сторон, а идти самому к месту их расположения он и вовсе не был намерен. Пусть себе бьют в барабаны да трубят по всей стране, он ничего не станет слушать. Чем кончится борьба, его не заботит. Авось те, что повздорили, рано или поздно помирятся. А не помирятся – их дело. Нельзя же человеку тужить по всякому поводу и портить себе послеобеденный сон. Какой в этом толк!

В один из студеных зимних дней, когда никак нельзя было ждать гостя, в открытые ворота усадьбы господина Минденваро вкатила повозка с клеенчатым верхом, из-под которого чуть не на карачках, спиною вперед, выполз наш друг Зебулон.

Прибывший был старинным знакомым, и хозяин с супругой любезно приняли его. Вот уж поистине желанный гость, к тому же пожаловал в этакую непогоду! Хозяйка прямо не знала куда его посадить, ведь Зебулон приходился ей кумом, она крестила у него всех дочерей.

– Добро пожаловать, дорогой куманек. Чему мы обязаны таким счастьем?

– Да так просто, взял да и прикатил. Захотелось навестить любезную кумушку. Надеюсь, не прогоните.

Столь сердечное признание требовало достойного ответа:

– Б таком случае куму придется прожить здесь до лета.

– Ну, что ж, кумушка, поживу с удовольствием.

– Ловлю вас на слове.

– Пожалуйста.

– По рукам?

– Вот вам моя рука.

– Ну глядите, коли не сдержите слова!

– Даже если гнать будете, в этом году не уеду, как сказал, так и сделаю.

– Хватит шуток, – вмешался господин Адам. – Займись-ка делом поважнее. Кум прозяб с дороги, где сливянка? Да позаботься, чтобы обед вовремя подали.

Хозяйка поспешила на кухню. Не успела она выйти из комнаты, как лицо Зебулона мгновенно изменилось. Он сразу стал серьезным, улыбка сменилась выражением полной растерянности. Опасливо озираясь, Зебулон взял господина Адама за отвороты халата, словно страшась, что его кто-нибудь услышит, и шепотом заговорил:

– Ох, милый друг! Если б только все это было шуткой… Мне не хотелось говорить в присутствии твоей жены, но я действительно пробуду у тебя столько, сколько ты разрешишь.

Однако господина Адама не смутили загадочные слова Зебулона.

– Бедная моя головушка! Лихо мне! – продолжал сетовать Зебулон. – Погиб я.

– Да что такое с тобой стряслось, старина?

Зебулон слегка прикрыл ладонью рот и таинственно прошептал:

– Немец меня травит.

– Только-то? Побольше хладнокровия! А я было решил, что у тебя дом сгорел. Но почему он тебя травит?

– Ох, дружище! Я таких дел наворочал! Руководил армией в сражении под Кошицей. Ну, не на передовой, конечно, а в тылу… И все же меня чуть не подстрелили: целую ночь непрерывно палили вдогонку. Никогда бы в жизни я не поверил, что окажусь на охоте, где сам буду в положении зайца. У меня отобрали шубу, повозку. Удалось спасти только ночные туфли. Я не останавливался до самого дома, даже духа не переводил. Но вот наконец добрался. Чего уж лучше! Ан нет. Только я во двор, выбегает мне навстречу дочь Карика и сразу увлекает меня в сад. «Бога ради, папаша, ты здесь разгуливаешь, а за тобой приехал конный патруль, разыскивают тебя. Поймают, в цепи закуют, убьют. Беги отсюда! Беги скорей!» Меня уговаривать не пришлось – схватил я торбу, перемахнул через забор собственной усадьбы и помчался без оглядки. Пересек лес и спрятался в печи для обжига извести. Просидел там, пока Карика не выслала мне вслед повозку. Свою образину я старательно вымазал сначала известью, а затем сажей, чтобы меня не опознали. После три дня никак не мог смыть с бороды мел да сажу. Выглядел как леший.

Держась за бока, господин Адам раскатисто хохотал, пока Зебулон рассказывал ему свою печальную историю.