Сяошэн Лян - Исповедь бывшего хунвэйбина

Я, честно говоря, не думал, что он в то время так безжалостно обойдется с отцом.

Он также сам своими руками навесил на шею отцу подготовленную им большую и тяжелую доску-ярлык.

— Ван Баокунь, стань на колени! — рыкнул он на отца. Отец взглянул на него и молча опустился на колени.

— Ван Баокунь, склони свою собачью голову!

Отец снова взглянул на него и также молча наклонился.

После этого Ван Вэньци рассказал присутствующим о том, что он однажды ночью, притворившись спящим, слышал рассказ отца матери о его службе в гоминьдановской армии.

Сообщив об этом, сразу же спросил отца:

— Ван Баокунь, было такое дело? Отец не ответил.

— Что твои собачьи уши оглохли? Ты намерен отпираться?

Отец снова промолчал.

Тогда он подошел к нему и безжалостно наступил ему на ногу.

— Да... — заговорил он, наконец. Но голову не поднял. И, естественно, не взглянул на сына.

— Ван Баокунь, навостри свои собачьи уши и слушай! Начиная с сегодняшнего дня я не признаю тебя отцом! Я хочу одним ударом меча рассечь наши отношения на две части! Я хочу свалить тебя на пол и еще раз стать тебе на ногу!...

Раньше я бывал дома у Ван Вэньци несколько раз. Его отец никогда не относился ко мне, как к чужому. Всегда был со мной очень приветливым, очень сердечным. Когда в школе развернули подготовку ополченцев, его отец сделал две деревянных винтовки — одну для него, вторую для меня. В моем сердце его отец — это хороший отец. Правда, я немного побаивался его, чего никогда не ощущал, общаясь со своим отцом. Когда Ван Вэньци возглавил его избиение, я с неохотой участвовал в выкрикивании лозунгов, как-то язык не поворачивался. А после приказа «Ван Баокунь, стань на колени» я совсем потерял способность к восклицаниям.

Когда мы с «победой» возвращались с поля брани, Ван Вэньци холодно, в тоне допроса, спросил меня:

— Почему ты не выкрикнул ни одного лозунга?

— У меня несколько дней болит горло, — ответил я.

— Скажи — не было желания, — усмехнулся он.

Я отмолчался.

У него такая двусмысленная загадочная усмешка! От нее становится не по себе. Раньше я не замечал ее у него. Я пытался понять, какой смысл он вложил в слова «не было желания», но так и не догадался.

Как только пришли в школу, он, оставив нас, напрямик ворвался в штаб хунвэйбинов. Только вошел и тут же вышел. Не говоря ни слова, он схватил меня и свою компанию и потащил в штаб.

— Спросите у него! — сказал он главарям хунвэйбинов, указывая на меня.

— О чем спрашивать? — удивились главари.

— Спросите его, был ли я беспощадным, когда разоблачал отца?

Несколько главарей хунвэйбинов сосредоточили на мне свои взгляды.

— Был, — подтвердил я без эмоций.

Недовольный моим таким коротким ответом он сказал:

— Ты скажи конкретнее!

Я вынужден был подтвердить более полно:

— Он своими руками повесил ярлык ему на шею и приказал стать на колени, обругал своего отца собакой. Кроме того... кроме того, еще наступил ему на ногу...

После этого он обратился к главарям хунвэйбинов:

— Если вы не верите свидетельству одного человека, можете спросить еще нескольких.

Главари хунвэйбинов дружно выразили полное доверие.

— Тогда вы можете сейчас же утвердить мое вступление в организацию хунвэйбинов? — на его лице снова появилась загадочная усмешка.

Главари обменялись взглядами.

Один из них в высшей степени торжественно выбросил в его сторону руку и заявил:

— Ван Вэньци, твой революционный дух настоятельно требует принятия тебя в организацию хунвэйбинов и мы это твое чувство разделяем. Твои революционные действия полностью свидетельствуют о том, что ты имеешь полное право на вступление в организацию хунвэйбинов! Организация хунвэйбинов имеет высоко принципиальную цель — защиту многоуважаемого председателя Мао. Мы тебя испытали, надеемся, что ты можешь правильно понять. Мы горячо приветствуем твое вступление в организацию хунвэйбинов! Только настоятельное желание вступить в нашу организацию, кроме тебя, имеют многие другие, поэтому несколько позже мы проведем официальную церемонию и утвердим целую группу желающих, хорошо?

Он смотрел на протянутую ему руку, но свою для пожатия не подавал. Он плотно поджав губы, какой-то момент помолчал, потом тоном, более торжественным чем его партнер, сказал:

— Дождемся того дня и я пожму твою руку. Я могу пожать тебе руку, лишь будучи твоим соратником-хунвэйбином!

Сказав это, он круто повернулся и быстро вышел. Смущенный главарь опустил руку, спросил меня: