Сяошэн Лян - Исповедь бывшего хунвэйбина

Он говорил: «Красный цвет похож на истинную революцию, тогда что означает зеленый цвет? Естественно, настоящую контрреволюцию. Все транспортные средства на красный свет останавливаются, так неужели это не означает остановку революции, невозобновление движения вперед? Зеленый свет, наоборот, разрешает проезд, так неужели надо подчиняться контрреволюционному сигналу? Следует исправить: зеленый свет пусть делает остановку, а красный — проезд. Правильно?».

Люди смущено переглянулись, подумали. Ведь есть резон. Тогда снова появился порыв. Принесли бумагу, кисти, тушь, клейстер и отправились менять красный и зеленый свет. Но под первым же красно-зеленым светофором были задержаны автоинспектором и обвинены в умышленном создании аварийной обстановки. Ага, не разрешает нам делать революцию?! Естественно, надо открыть революционную полемику. Тогда в это дело будут вовлечены революционные массы. Нашлись наши сторонники, но часть поддерживала автоинспектора. Мы окружили его, незаконно отвлекая от регулирования движения. В результате пассажирский автобус и грузовик столкнулись. К счастью, благодаря мгновенной реакции шоферов обе машины отделались легкими повреждениями. Разве что испугались пассажиры. Они привыкли жить по-старому и, когда пришла революция, неизбежно всего путались. Из автоинспекции приехала легковая машина. Из нее вышел человек, по виду кадровый работник, вежливо сообщил нам указания премьера Чжоу Эньлая примерно следующего содержания: надо ли ликвидировать красно-зеленые светофоры? Я считаю, не следует. Они основаны на науке. В ночное время красный и зеленый цвета легче различить. Мысли маленьких генералов революционные, но надо уважать науку. Красно-зеленые светофоры нельзя уничтожать, и тем более железнодорожные.

Оказывается даже красно-зеленые светофоры люди придумали раньше нас!

Раз уж это было сказано уважаемым премьером Чжоу, мы подчинились. Теперь нам ничего не оставалось, как повернуть назад, каждый чувствовал неудовлетворение и гнев. В сущности мы хотели делать революцию, но оказались осмеянными и почувствовали скуку. Еще хорошо, что слова премьера Чжоу сохранили репутацию революционных маленьких генералов.

По дороге разговорились. Все полагали, это больше не осталось объектов, на которые можно направить революцию, не осталось «четырех старых», которые надо было громить. И, пожалуй, «Великую культурную революцию» можно завершать. Потом заговорили об учебе, повышении образования, поисках работы, на тему определения пути в жизни. Все считали, что для того, чтобы устроиться в этой жизни, естественно, потребуется одно условие: активное участие в «Великой пролетарской культурной революции», при этом твердо стоять на стороне ЦК партии и председателя Мао, вести беспощадную борьбу со всеми антипартийными и антисоциалистическими элементами, со старой идеологией, старыми силами.

Когда я возвратился домой, мать с выражением страха на лице сказала мне, что старший брат, воспользовавшись ее невнимательностью, ушел из дома и уже больше трех часов, не появляется.

Я без лишних слов развернулся и пошел на поиски. Такой большой город!

Где искать? Наугад долго бродил по разным улицам и возвратился ни с чем. А брат в это время уже был дома. Я спросил, куда он ходил, но он загадочно улыбнулся. Мать, обернувшись ко мне, только бросила красноречивый взгляд и я больше ничего не стал спрашивать.

В десять часов погасили свет и все стали укладываться спать. Вдруг снаружи в окно ударил сильный луч света, со двора донеслись звуки гудка. Оказалось во двор зашла легковая машина. Вслед послышался голос дяди Лу и слабый стук в окно:

— Тетя Лян, тетя Лян, спите? Быстрее выйди сюда... — Мать в страхе и растерянности села на кан, быстро оделась и вышла. Я тоже накинул на себя одежду и последовал за ней.

Во дворе стояли три незнакомца, среди них — седой пожилой человек. Дядя Лу представил матери:

— Они все из городского управления общественной безопасности. Этот пожилой человек — начальник городского управления общественной безопасности.

Услышав, что прибыли люди из городского управления общественной безопасности, да еще и сам начальник управления, мать задрожала.

Начальник управления сказал:

— Искренне прошу извинения за позднее посещение. Ваш сын при входе в управление общественной безопасности наклеил дацзыбао, в котором говорится, что в нашем управлении существует шпионская чанкайшистская организация, пытавшаяся подкупить его. Не сумев подкупить, применила к нему современную американскую шпионскую технику, чтобы принудить его. Дацзыбао привлекла к себе несколько сот человек, которые сейчас читают ее. Она призывает разнести в прах управление общественной безопасности... Я смею дать гарантии, что в нашем городском управлении ОБ нет никакой чанкайшистской шпионской организации, как и не было никакого к нему принуждения, — тон его высказывания вполне умеренный, выражающий сожаление за беспокойство.