Сяошэн Лян - Исповедь бывшего хунвэйбина

Написав, он отбросил кисть, отступил назад несколько шагов, вытер руки, оценивающе посмотрел на свое творение. Его партнер поднял ведро и изо всех сил, как делают при тушении пожара, выплеснул содержимое на стену, которая вмиг обагрилась «свежей кровью». Смесь клейстера и красных чернил вязкими струйками лениво сползала вниз.

И ведро, и таз, и кисть уже не нужны. Побросав все, хунвэйбины с независимым видом отправились по своим делам, а встречные старались не попадаться на их пути, держались от греха подальше.

Я, охваченный страхом, какое-то время стоял на месте. Было такое ощущение, что над этой «обетованной землей» кругом витает смерть, что она таит в себе зло и опасность для жизни.

Призвав на помощь мужество, собравшись с духом, я двинулся в неизвестность. Про себя, думал: ведь я тоже могущественный хунвэйбин, а испугался какого-то там иероглифа «кровь», «обагрять кровью».

Неожиданно стал встречать людей, бегущих в одном и том же направлении. Из расспросов узнал, что там цзаофани будут принародно расправляться с «женщиной — главарем банды». Тогда я по ассоциации вспомнил, что в одной из прочитанных мною книг гоминьдановцы называли коммунистическую партию «коммунистической бандой», а коммунисток — «бандитками». А затем вспомнил «старушку с пистолетами в обеих руках», вспомнил «девушку Хуан Ин». Неужели из Сычуани вышел целый отряд контрреволюционеров, да еще и во главе с женщинами?

На душе стало сиротливо и страшно, надо было как-то разобраться с обстановкой, поговорить с людьми. Расспрашивать мужчин я не осмелился, — они мне показались жестокими. Поэтому заговорил с молодой снохой, продававшей жареный арахис. Уже одно то, что молодая замужняя женщина в свои годы не пошла бунтовать, а занималась делом — продавала арахис — выдавало в ней хорошую хозяйку, ее не отнесешь к таким, как «вторая сестра Сунь» или «старшая сестра Гу». [41] «Старушка с пистолетами в обеих руках», «девушка Хуан Ин», «вторая сестра Сунь», «старшая сестра Гу» — персонажи китайских книг. Для того, чтобы разговорить ее, прежде купил арахис и только потом, смущаясь, стал задавать вопросы.

Она рассказала, что в Чэнду есть массовая организация, которую противостоящая ей группировка объявила бандитской и намерена истребить до основания.

Кроме того она добросердечно, посоветовала:

— Браток, ни в коем случае не лезь в чужие дела! В Чэнду царит смута и заваруха, ты еще молодой, лучше тебе здесь долго не задерживаться!

Я поблагодарил ее за добрый совет и, жуя арахис, отошел от нее. Не собираясь смотреть зрелище: расправы с «бандиткой», я тем не менее не совладал с неодолимым любопытством, ноги сами понесли меня вслед за толпой.

И вот что я увидел. В тот момент, когда я оказался у места события, цзаофани готовились к расправе над женщиной с виду старше 30 лет, ее руки были заведены за спину, а связывавшая их веревка обмотана вокруг шеи. Один из цзаофаней принародно зачитал вменяемые ей преступления: шпионка, рваная туфля, пользуясь внешней красотой, разлагала настоящих левых революционеров, настраивала одни народные массы против других, распространяла ложные слухи о Центральном комитете по делам культурной революции... короче говоря, обвинялась во всех смертных грехах, не хватит бумаги, чтобы все описать.

На улице стоял большой котел с растопленной в ней смолой. Когда было закончено перечисление обвинений, несколько цзаофаней подняли женщину и бросили ее в котел. Часть смолы выплеснулась из него. Люди наблюдали издали, наблюдали молча.

Женщина сделала в котле резкий рывок, дернулась корпусом, но будучи связанной по рукам и ногам, встать не смогла. Ее туловище изогнулось вдоль верхней кромки котла и в таком положении оставалось, превратившись в черный комок. Однако с начала и до конца мучений оно билось в конвульсиях, непрерывно ворочалось, не издав при этом ни единого стона или крика. Я подумал, что это был человек исключительной стойкости, но из высказываний людей, стоявших рядом, узнал что ее рот был туго забит ватой...

Цзаофани, оставив ее, заскочили в свою грузовую машину и уехали.

Она по-прежнему билась и дергалась в котле.

Вдруг откуда-то выскочил мужчина, который бежал к котлу. С ним было две девочки, одну он держал за руку. Почти точно можно было догадаться, что то был ее муж и две дочери. Муж плакал. Девочки тоже плакали. Все они плакали и бежали.

Сначала они не осмелились опрокинуть котел или подхватить ее и вырвать из него. Но когда своими глазами увидели жену и мать, они изо всех сил бросились спасать ее. Мужчина и две девочки обеими руками обхватили котел снаружи, но, видно, обожгли руки и отпрянули.