Сяошэн Лян - Исповедь бывшего хунвэйбина

После ужина я босиком отправился на стадион. На поле большого стадиона в несколько десятков кругов была расставлена обувь в пределах 2–3 тысяч единиц, по крайней мере, не меньше. И действительно многие хунвэйбины опознавали свою и забирали.

Уже стемнело. Я прошел вдоль всех кругов, начиная с наружного и вплоть до внутреннего, но свою пару туфель так и не нашел. То была эпоха освобождения, поэтому многим изделиям присваивали марку «Цзефан» (освобождение). Среди туфель, выставленных на опознание, половина была именно этой марки. Да и как мои туфли могли оказаться вместе и стоять рядом в одной паре? Это немыслимо. Я и сам бы их не опознал.

Один «земляк» председателя Мао рассудил так:

— Ищи не ищи, где найдешь пару одних и тех же, обувай, какие подойдут, и все тут! Хунвэйбины в Поднебесной — одна семья, ты обуешь мои, я обую его! Мы все вместе идем к единой цели, никакой разницы!

Просветившись у него, я стал натягивать на ноги пару за парой, перемерил больше двух десятков и, наконец, обул обе ноги в примерно одинаковые туфли, обе марки «Цзефан». И притом новые. Старые заменил на новые, оказался в выигрыше. Задерживаться не стал, боялся, что кто-нибудь из тех, кто придет позже, узнает на мне свои туфли, поэтому быстренько удалился.

Перепутав транспорт, снова приехал на площадь Тяньаньмэнь. Смотр уже закончился, а людей по-прежнему было немало. У красной стены заметил какое то оживление. Подошел и увидел, что все, кто там был, ладонями и пальцами стирали со стены красный порошок, потом прижимали ладони и пальцы к блокнотам. Без вопросов стало понятно, что это тоже был способ, как оставить для себя своеобразную память. Человеческие руки уже добрались до следующего слоя краски на стене, терли так старательно, что появился нижний слой другого цвета.

Я тоже протиснулся к стене. Намазал руку красным порошком и тут вспомнил, что я не захватил с собой блокнот. Интерес пропал, и руки негде помыть, даже носового платка не было (я в свои 17 лет еще не понимал, что носить с собой носовой платок — это признак хорошего воспитания), поэтому подобрал с земли клочок грязной бумаги и вытер руку.

Вдруг увидел, что вблизи люди быстро кого-то окружили. Любопытные тут как тут. Сразу вокруг них образовалась стена, все хотели видеть, что там за ней. Как оказалось, Это были две юные монголки. Люди, которые окружали их, выяснили) что они — это юные героические сестры степей», те, что в течение дня и ночи героически боролись со снежной стихией ради спасения отары овец. Им беспрерывно подавали блокноты и носовые платки с просьбой расписаться на монгольском языке для памяти. Они не понимали по-китайски и не могли говорить, но сообразили, что от них хотят люди, от души ставили свои автографы на монгольском языке, удовлетворяя желания всех. Кто-то из толпы громко выкрикнул:

— Они вовсе не «юные степные сестры», в журнале «Жэньминь хуабао» [39] «Жэньминь хуабао» — иллюстрированный журнал, издающийся в КНР. я видел снимок «юных героических сестер степей», они по росту совсем не такие как эти!

Его слова вызвали возмущение людей. Все считали, что они — это подлинные «степные сестры», а он по-прежнему утверждал обратное. Всем испортил настроение, чтоб ему пропасть!

— Это — они! Точно они!

— Пусть не врет!

— Перестань мутить воду!

— Ты настоящий хунвэйбин или примазавшийся?

Под шумное возмущение толпы он, обескураженный, предусмотрительно быстро удалился.

Тот, кто портил настроение массам, тот становился врагом масс. Если даже мудрые массы обманывали людей и себя, все равно ни в коем случае не хотели признаться в этом. Если признаешься, то не получится хорошего финала. В те годы широкие революционные массы большую часть времени не только наслаждались, но и радовались самообману и обману других. Потому что этот способ мог превратить некоторые незначительные дела в дела, имеющие смысл и значение. В те годы широкие революционные массы умели находить различные явления и события, которые, как они полагали, заслуживают внимания. К примеру, некоторые из них считали, что там, где есть высказывания Мао Цзэдуна, независимо от того, как они написаны, от руки или напечатаны, и где помещены, на бумаге или на стене, в любом случае около них должен быть блестящий портрет головы многоуважаемого председателя Мао. Только тогда они будут нести организующее начало. Они выгравировали на твердом картоне и вырезали массу различных портретов головы председателя Мао, с ведрами краски в руках прошлись по всем улицам и закоулкам, и там, где обнаруживали его изречения, изображали голову председателя Мао. Кроме того, они прислали открытое совместное письмо в газету «Жэньминь жибао», в котором предлагали в верхнем углу первой колонки газеты, где печатаются изречения Мао, помещать изображение его головы. И тогда во всех провинциальных, городских, уездных и местных газетах, а также боевых листках и листовках хунвэйбиновских организаций тоже появились изображения головы председателя Мао. Если все это не делать постоянно, рассуждали они, то революционные массы постепенно почувствуют, что великая культурная революция пошла на спад.