Андре Моруа - История Франции

6. Гамбетта оставался для республики одновременно и вундеркиндом, и несносным ребенком. Доктринерам, таким как Греви и Ферри, он не нравился своей небрежностью, связью с Леони Леон, старомодным пристрастием к народу, но главным образом своим успехом. Если его приветствовала толпа, то начинали кричать о диктатуре. Президент республики и сенат опасались голосования по спискам и наличия множества кандидатур, потому что в таком случае любые выборы могли превратиться в плебисцит по вопросу избрания Гамбетта. Пацифист Греви упрекал его за разговоры о «серьезных исправлениях» в истории и об «имманентном правосудии». Возникали опасения, как бы подобными речами Гамбетта не пробудил подозрения Бисмарка, который желал, чтобы Франция забыла о реванше и занялась колониальной политикой. Однако, когда Жюль Ферри, который взял на себя ответственность за эту политику, подвергся яростным нападкам реваншистов, Гамбетта, как всегда великодушный, поддержал его. После выборов 1881 г., подтвердивших республиканское большинство, Греви решил наконец ввести Гамбетта во власть, чтобы тем самым его ослабить. Хитрец-нотариус из Елисейского дворца добился своего. Страна ожидала, что министерство Гамбетта, о котором уже так давно велись разговоры, станет великим министерством «всех талантов» и что к нему присоединятся руководители республиканского большинства. Но ничего подобного не произошло. Звездные политики один за другим отказывались войти в состав этого министерства. Один выражал несогласие с голосованием по спискам, другой не разделял колониальной политики. Правда заключалась в том, что все предчувствовали провал и выжидали. Когда обнародовали список министров, народ в крайнем удивлении обнаружил неизвестные имена. Министерство приказчиков и друзей. Левые удивлялись, что генерал Мирибель назначен главой Генерального штаба армии, а журналист Жан-Жак Вейс – главой Управления политических дел на набережной Орсэ. Великое министерство пало через несколько недель, не придя к согласию в вопросе голосования по спискам. Через несколько месяцев, в результате несчастного случая и болезни, в возрасте сорока четырех лет Гамбетта скончался. Созданная им республика, которую он спас и укрепил, отнеслась к нему несправедливо. Качества государственного деятеля, проявленные им с таким блеском и мудростью, оказались бесценными во время кризисов, угрожавших непосредственно режиму. Но превосходство – это как раз то преступление, которое люди прощают тяжелее всего.

7. Смерть Гамбетта во многом лишила французскую политику ее романтического пыла. Время от времени какой-нибудь запоздалый или слишком рьяный якобинец выступал с требованием выбора судей, отделения Церкви от государства или прогрессивного подоходного налога. Но едва только левые оказывали давление, как ради сохранения равновесия, этой французской политики, ставшей привычной схемой на протяжении последних пятидесяти лет, центр склонялся в сторону правых и блокировал все структурные реформы. Во внешней политике шли дебаты между теми, кто, как Ферри, пытался создать колониальную империю, и теми, кто, как Клемансо, был одержим проблемами Рейна и отношений с Германией. Ни те ни другие не понимали, что подобные цели были вторичны. В 1882 г. «реваншисты» победили и помешали Франции продолжить, наряду с Англией, политику вмешательства в Египте. В 1885 г., когда Ферри намеревался подавить пиратство в Тонкинском заливе – или, если называть вещи своими именами, попросту сделать из Тонкина французскую колонию, – Клемансо яростно его разоблачил, ниспроверг, растоптал и освистал уличными криками «Тонкинец!». В тот же день политическая карьера Ферри, одного из вернейших слуг страны, была сломана. Его обвиняли в стремлении сделать из Индокитая новую Мексику, что привело бы к ослаблению нашей армии. «Мы вас больше не знаем, – кричал ему Клемансо, – мы больше не хотим вас знать!..» Эти несправедливые и бурные кампании создавали атмосферу беспокойства и недоверия, которая вредила республике и открывала дорогу тем, кто хотел ее свергнуть. Выборы 1885 г. оказались катастрофой для республиканцев. В первом туре были избраны 176 консерваторов сомнительной лояльности и только 127 республиканцев. Во втором туре республиканцы, создав блоки, восстановили свое большинство, но создавшееся тревожное положение показало, что режим все еще подвергался опасности. Под руководством Гамбетта республиканцы сумели стать хозяевами республики. Сумеют ли они остаться ее руководителями?