Мелвин Брэгг - Дева Баттермира

— Как дела, Мэри? — покровительственно поинтересовался школьный учитель. — Как тебе живется в этом мире?

— Хорошо. — Она всегда так говорила и всегда добавляла: — Спасибо.

Мистер Фентон приосанился, став одного роста с Мэри. Ему было жаль, что за последние годы его волосы весьма поредели, к тому же тощее и изможденное лицо его казалось столь костистым и угловатым, точно его вырубали из цельного куска дерева грубыми ударами топора. Более того, плачевное состояние зубов даже не позволяло ему открыто улыбаться и смеяться на людях. Он думал, а определенная часть его мыслей постоянно была занята Мэри, что этой Красавице, он — скромный сельский учитель — представлялся весьма заурядной, даже, возможно, несколько отталкивающей личностью. Его спасало лишь положение наставника. Он любовался ее открытым и чистым лицом, великолепными волнами густых каштановых волос, ее жестами и манерой держать себя, не осознавая, что эта манера воспроизводила его собственную — деликатную и даже несколько аристократичную. Скромное платье, складками собранное под грудью, облекало прекрасное, чувственное тело, и никакая одежда, даже самая простая и провинциальная, не могла скрыть притягательности и очарования Мэри. Она стала его кумиром. Из всех прочих женщин и девушек мистер Фентон выделял лишь ее одну. Он не просто обучал ее тому, что знал сам. Он беседовал с ней точно с равной, заставляя задумываться о вещах, невыразимо далеких от ее работы в гостинице и в поле, от ежедневных сплетен и злословий, столь привычных для маленького городка. Могло показаться, будто своим отношением он балует ее, однако же Мэри прекрасно понимала, что именно он вдохнул в нее новую жизнь.

Мистер Фентон хотел научить ее тому, что, как ему казалось, могло бы направить ее по истинному пути в жизни, помочь ей найти свое место под солнцем. Однако со временем все дальше и дальше уходил от первоначальной цели, а вскоре он и вовсе оставил ее. Мэри изо всех сил старалась убедить себя, что его отъезд — всего лишь закономерный финал их отношений и что все это время его интерес к ней был естественным интересом учителя к прилежному и способному ученику. Старательно исполняя роль наставника, он стремился раскрыть все ее таланты и продолжал давать ей уроки еще долго после того, как ее образование было окончено.

Их беседа коснулась долины. Вот уж несколько лет мистер Фентон собирал материалы для небольшой научной монографии. Он изучал диалекты и давно бы, наверное, закончил свой труд, если бы не брался за множество мелких дел разом. В этом-то и заключалась его слабость. Мистер Фентон не мог планомерно и постепенно воплощать собственные идеи в жизнь. Он хватался за все одновременно, бросал и снова принимался за дело, однако же при этом чувствовал себя счастливым и беззаботным, точно пчелка на клумбе из роз. Сейчас он рассказывал Мэри о происхождении местных диалектов:

— Я уверяю тебя, Мэри, что если бы твой отец и мать отправились в Исландию или Норвегию, им бы не пришлось учить новый язык. В течение тысячи лет северный говор остался почти неизменным, будучи изолированным от внешнего мира, и ни латинский, ни французский, ни английский нисколько не повлияли на него. Мне удалось доподлинно установить, что его не только не уничтожили, но даже нисколько не исказили. Это имеет огромное значение, поскольку до сих пор с его помощью северные деревеньки не только защищают себя от чужаков, пришедших из внешнего мира, но поддерживают друг с другом тесный контакт. Тебе и самой пришлось изучать северный говор с тех пор, как ты стала помогать отцу в гостинице. Ты ведь знаешь, как немного осталось людей, которые способны его понимать.

Маршрут их неспешной прогулки пролегал по самому берегу озера. Конечно, подготовка к свадьбе прибавила немало хлопот ее отцу, однако же, проработав в гостинице с самого раннего утра, Мэри совершенно не ощущала угрызений совести, дав себе короткий отдых.

Отец и мать Мэри любили мистера Фентона. Будучи значительно старше, чем родители большинства ее подруг — Мэри родилась, когда ее мать уже оставила всякую надежду на это, — они предпочитали, чтобы их дочь проводила время в обществе деликатного Фентона, а не развязных и грубых юнцов из долины.

Они шли по тропинке, старательно держась в шаге друг от друга, будто за ними кто-то мог наблюдать или же оба они придерживались некоего благородного целомудрия, предписанного древними традициями.

Заведя беседу о диалектах и прочих древностях, а заодно пытаясь вызвать Мэри на разговор, мистер Фентон внимательно следил за девушкой, прекрасно осознавая, что она чем-то очень расстроена. Эта догадка весьма удручала его самого, грозя испортить прекрасное настроение, с которым он приехал сюда, однако он старался держать собственные эмоции в узде. И это ему вполне удавалось: годами выработанная привычка скрывать чувства помогла в эту трудную минуту. Спроси он ее напрямую, она бы ни за что не призналась в том, какая печаль завладела ее сердцем. Они медленно двигались по направлению к западным холмам, вершины которых все еще были освещены косыми лучами заходящего солнца, в долине сгущались сумерки, спускалась прохлада. Пару раз мистеру Фентону даже показалось, будто он ошибся: Мэри довольно весело рассмеялась в ответ на его шутку, да и сама пыталась развеселить его. Однако вскоре он понял, что это всего лишь притворство.