Перл Бак - Императрица

Казалось, Мать императрица ничего не услышала, но Ли Ляньинь знал, что достиг цели и на скрижалях ее безжалостной памяти записан еще один невежливый поступок принца Гуна. Однако Цыси была слишком мудра, чтобы сразу принимать меры. Она понимала, что принц становится ее врагом. Она не могла доверять никому, кроме Жун Лу, но ее возлюбленный теперь был связан узами брака с другой женщиной. Что ожидало ее впереди?

Не один год прошел, прежде чем Совет императорских астрологов объявил день для погребения покойного императора. В течение нескольких лет между смертью и погребением украшенный драгоценностями гроб покоился в храме, находящемся в отдаленной части дворца. Торжественные приготовления к императорским похоронам подходили к концу. Постройка нового мавзолея длилась пять лет. В знак возобновления доверия к принцу Гуну, которому ей пришлось в итоге вынести публичное порицание, императрица приказала ему взять на себя ответственность по сбору средств на строительство. Принц Гун безропотно выполнил свой долг. Обязанность и в самом деле была очень трудной, поскольку южные богатые провинции империи были разорены войнами и восстаниями. Силой и убеждением принц собрал десять миллионов серебряных таелов, наложив налог на все провинции, на все гильдии. Из этой суммы ему пришлось выплатить комиссионные высшим и низшим чиновникам от министров, младших принцев и наместников до евнухов и сборщиков налогов. Каждому следовало заплатить за участие и старание. Дома, в своем дворце принц Гун жаловался жене, с которой мог говорить откровенно:

— Я должен повиноваться императрице, — вздыхал он, — если я снова ее разгневаю, она изничтожит нас.

— Увы, — соглашалась жена. — Жаль, что мы не бедняки и не можем жить в покое.

Четыре года принц Гун строил мавзолей. Много времени ушло не только на сбор средств, но также на отделку: из мрамора высекли огромные фигуры зверей и воинов, которые установили парами на страже у входа в мавзолей. Специально для фигур из мраморных карьеров, находившихся в сотне миль от Императорского города, доставляли глыбы весом от пятидесяти до восьмидесяти тонн. Глыбы были продолговатыми по форме, но для двух слонов-близнецов вырубили камень в пятнадцать футов в длину, двенадцать футов в ширину и двенадцать в толщину. Каждую глыбу везли на шестиколесной повозке, запряженной шестьюстами лошадьми и мулами. Лошадей и мулов впрягали в одну упряжь, а повозку прикрепляли двумя толстыми пеньковыми веревками, переплетенными проволокой. На повозке сидел императорский знаменосец, который держал династический флаг, а с ним четыре евнуха. Каждые полчаса кавалькада останавливалась для отдыха. Прежде чем остановиться или снова тронуться в путь, один из евнухов ударял в большой медный гонг. Перед обозом ехал стражник с предупреждающим флагом. С такими предосторожностями доставили все десять огромных глыб, которых ждали руки искуснейших скульпторов.

Мавзолей с куполом был сложен из мрамора. В середине стоял огромный постамент, отделанный золотом и драгоценностями. Здесь предстояло покоиться императорскому гробу. Ясным осенним днем гроб покойного императора в сопровождении многочисленной траурной процессии прибыл в мавзолей. В присутствии Матери императрицы и Вдовствующей императрицы, молодого императора, принцев и министров двора огромный гроб был помещен на пьедестал, горели свечи и курились благовония. Гроб был сделан из дорогого дерева, гладко выструган и отполирован. Перед тем как запечатать гроб, на высохшее тело покойного императора были возложены геммы. Положили также рубины, нефрит, изумруды из Индии и ожерелье из чудесных желтых жемчужин. Затем крышку гроба запечатали дегтем и клеем из тамарискового дерева. Эта смесь затвердевает и становится крепкой, как камень. На гробе вырезали сутры Будды, а вокруг гроба евнухи разместили фигурки людей из шелка и бумаги, установленные на бамбуковых рамках. В древние, менее цивилизованные времена вместо фигурок в могилу за властелином следовали живые люди, его слуги, обреченные на смерть ради того, чтобы не оставлять своего повелителя одного на Желтых источниках. С императором была захоронена его покойная первая супруга, старшая сестра Вдовствующей императрицы, чье имя тоже было Сакота. В течение пятнадцати лет ее тело покоилось в тихом деревенском храме в семи милях от города, где оно ожидало смерти императора. Теперь супруга воссоединилась со своим господином, и гроб ее был поставлен на низкий простой постамент у его ног.