Перл Бак - Императрица

Он пришел, красивый, несмотря на все увеличивающиеся размеры. У него были дерзкие темные глаза, но перед императрицей он смягчил взгляд. Она не перестала любить его, узнав, что в других местах его взгляд достаточно бесцеремонен. Ходили слухи, что Ань Дэхай не настоящий евнух и у него есть дети в императорских стенах, но Мать императрица научилась не проявлять любопытства, если не хотела что-то знать. Теперь же она сурово смотрела на своего приспешника.

— Как ты смеешь интриговать против Ли Ляньиня? — осведомилась она.

— Ваше высочество, — выдохнул главный евнух. — Я? Интрига? Ваше высочество?!

— Показывать моему сыну иностранную повозку!

Он попробовал засмеяться.

— Ваше высочество, разве это интрига? Мне хотелось развлечь императора.

— Ты же знаешь, я не хочу, чтобы он привыкал к иностранным вещам, — выговаривала Мать императрица суровым голосом. — Разве можно, чтобы душа правителя отрывалась от своего народа?

— Ваше высочество, — взмолился главный евнух, — клянусь, у меня не было такого намерения. — Мы все делаем так, как желает император, разве не таков наш долг?

— Нет, если он требует того, что пойдет ему во вред, — неумолимо утверждала она, — я предупреждала, что не допущу, чтобы он обучался порокам, каким научился его отец. Ты и дальше собираешься потакать ему во всем?

— Ваше высочество, — начал было Ань Дэхай. Но Мать императрица нахмурилась:

— Вон с глаз моих, неверный слуга!

Тут главный евнух перепугался. Он долгое время был ее любимцем. Однако каждый евнух знал, что милость правителя менее постоянна, чем солнечный свет ранней весной. В любой миг ее могут лишить, и столь же скоро голова евнуха может покатиться с его плеч.

Он бросился к ее ногам и заплакал.

— Ваше высочество, моя жизнь — ваша! Ваше приказание для меня выше всего на свете!

Но она оттолкнула его ногой.

— Вон с глаз моих… Вон с глаз моих…

Он уполз на четвереньках. Очутившись за дверями, евнух побежал к тому единственному, кто мог спасти его от гнева. Он бегом отправился к Жун Лу, чей дворец находился на расстоянии мили.

В этот час Жун Лу обычно изучал доклады, которые на следующий день будут представлены Трону. Когда-то это было обязанностью принца Гуна, но теперь, как Верховный советник, Жун Лу это делал сам. В одиночестве он сидел в библиотеке за огромным столом из черного дерева, склонившись над разложенными перед ним страницами документов.

Вслед за слугой появился главный евнух и, как только его имя было объявлено, почтительно поклонился и произнес приветствие.

— Что привело вас сюда? — спросил Жун Лу.

В нескольких словах Ань Дэхай изложил свою просьбу.

— Заклинаю вас, спасите меня от императорского гнева, — молил он.

Жун Лу не дал согласия сразу. Вместо этого он указал главному евнуху на стул и произнес:

— В последнее время меня беспокоит то, что происходит в императорском дворце.

— А что происходит? — Главный евнух побледнел в свете свечей.

Жун Лу повернул к нему суровое лицо.

— Отец молодого императора Сяньфэн был погублен евнухами, одним из которых были вы, Ань Дэхай. Правда, вы не были главным евнухом, но в ваших силах было наставить правившего императора на чистые мысли и праведные действия. Вместо этого вы потакали ему, а он любил вас, потому что вы были человеком молодым и очень красивым. Вместо того чтобы наставлять его на путь праведности, вы направляли его в бездну порока, используя его слабости и страсти. В итоге он умер, можно сказать, стариком в свои тридцать лет. Теперь его сын…

Жун Лу прервался, лицо его исказилось гневом, и он поднес правую руку ко рту — сильная рука, сильный рот.

Ань Дэхай задрожал от страха. Он пришел в надежде на поддержку, а на него обрушился шквал обвинений.

— Почтенный, — сказал он, — очень трудно быть евнухом и не подчиняться своему повелителю.

— Однако это можно сделать, — сказал Жун Лу, — и в конце концов вам это зачтется. В каждом человеке, даже в императоре, есть как хорошее, так и плохое. Одно можно уничтожить, а другое развивать. Вы выбрали зло.

— Почтенный, — заикаясь, пробормотал евнух, — я не делал такого выбора… мне никогда не было дано выбирать.

— Вы знаете, что я имею в виду, — сказал Жун Лу резко. — Когда ныне покойный император испытывал боль, вы давали ему опиум, когда он нервничал, вы утешали его недобрыми путями. Короче, научили его искать утешение в пороке всякий раз, как он был озабочен или болен. Он обессилел, прежде чем стать мужчиной, и не мог наслаждаться жизнью в полной мере.