Виктор Шкловский - О мастерах старинных 1714 – 1812

На берегу, в тумане, стоял звонкий, высокий сосновый лес.

Налаживали помосты, выкатывали на руках артиллерию, выводили коней, кони фыркали, нюхали землю, радостно ржали.

В лесу кто-то стрелял.

Вдруг огонь побежал неширокой волной по хвое, покрывающей землю; огонь охватывал деревья, взбегал вверх по красно-лиловой коре, на ветках обращался в белку с красным огненным хвостом и начинал прыгать с сосны на сосну. За лесом стояли дома, сложенные из валунов, добрые каменные хлева, мрачные кирхи и лежали мощеные дороги.

Конница прошла через тихие деревни.

Вот они, шведские шахты, шведские заводы, вот их водяные колеса, вот и домны, похожие на башни, вот шлюзные ворота, похожие на ворота крепостные!

Удар был нанесен в самое сердце Швеции. Люди, которые торговали железом во всем мире и, чтобы лучше торговать, добивались мирового владычества, теперь теряли свои заводы.

А в тылу лодки ходили между шведским и русским берегом через море, как через речку, увозя в Россию оружие и железо.

Шведы ждали – английский флот соединится с шведским и пойдет против Петра, – но царь громил их берега не колеблясь.

Шведы отправили к Ревелю свои корабли. У острова Наргена, с которого видны высокие ревельские башни Вышгорода и торговые суда, спрятавшиеся у стен крепости, шведы встретили англичан и вместе начали обстреливать остров. Обстреляли остров и сожгли на нем баню и избу.

В голландских газетах появилась анонимная статья, господином Шафировым написанная. Шафиров заявлял иронически, что эта победа столь велика, что надо ее разделить между Швецией и Англией: он предлагал баню засчитать английской победой, а избу – победой Швеции, чтобы союзники не ссорились.

Вскоре князь Михайло Голицын разбил шведский флот и захватил четыре фрегата.

Жестокая буря проносилась над Санкт-Петербургом.

Нева поднялась и выступила из берегов и забелела от пены.

Уже была середина октября.

Вернувшийся Батищев был поставлен со своей ротой на караул у церкви св. Троицы, что против Петропавловской крепости. Здесь когда-то росла большая сосна. Про ту сосну в народе говорили, что при наводнении ее зальет до вершины.

Петр велел сосну спилить, и от нее остался большой пень. Рядом с пнем стояла высокая деревянная пирамида.

Под крутыми парусами по бурной Неве шел русский флот. Впереди наши галеры, за ними шведские пленные суда с русским флагом поверх шведского, а sa ними опять наши фрегаты.

Перед Адмиралтейством отдали якорь.

Со стен крепости прогремел сто пятьдесят один выстрел.

Петр вышел к пирамиде и сказал:

– Товарищи, братцы мои, кто бы из вас за тридцать лет перед сим мог подумать, что буду я с вами на Балтийском море корабли водить и строить и что мы на старых наших землях, вновь нашим трудом и храбростью завоеванных, город воздвигнем, кто бы подумал, говорю я, что будет к нам от всех такое почитание? Славу возглашаю я, – сказал он, – храбрым, победоносным солдатам и мастерам российского корня!

– Ура! – ответили толпа и войско.

о том, что делал Батищев во время войны и мира.

Плыла Нева, несла на себе новоманерные барки.

Строился Петербург, воздвигались в нем деревянные, мозаиковые и каменные здания.

Деревянные здания обшивали тесом и раскрашивали под кирпич.

Тесу в Петербурге нужно было много и для инженерного строения.

В 1720 году, в середине февраля, по определению Главной артиллерийской канцелярии, на охтенских пороховых заводах решено было построить пильную мельницу по чертежам Якова Батищева и под его надзором.

Вскоре мельница была построена, пилила она тес и брусья для разных построек и для артиллерийского ведомства. Работа на ней производилась день и ночь безостановочно.

Батищев предложил построить еще вторую пороховую мельницу на речке Луппе, представил об этом проект, проект долго ходил по инстанциям; решено было наконец строить Батищеву эту мельницу, и было ему внушено, чтобы смотрел он за строением накрепко, а для большего взыска определен был сам Батищев комиссаром.

Так снял солдат свою епанчу.

Комиссар Батищев донес летом, что сваи под мельницу набиты, а для дальнейших работ нет ни материала, ни рабочих, ни сметы. «А строить мельницу, я полагаю, – писал служивый, – надо в сухменное время, когда воды мало и тепла она и возможно в ней работать человеку». И просил он потому отпустить ему денег полторы тысячи рублей на припасы и на наем рабочих.