Сьюзан Ховач - Башня у моря

Они были заинтригованы – в чем же может состоять их помощь?

– Боюсь, что Драммонд удерет в Америку, когда узнает, что говорится в телеграфном сообщении с результатами вскрытия. А он наверняка все узнает, потому что телеграмма – это вам не запечатанное письмо, а у него явно шпионы повсюду. Нужно, чтобы вы помогли мне арестовать его, прежде чем он убежит. Мы сделаем это поздно вечером, когда Драммонд окажется в постели и без оружия, так что никто не будет подвергнут опасности.

Они пребывали в возбуждении. Кто-то спросил, не попросить ли им оружия у Братства.

– Нет, конечно, – настаивал я. – Оружие имеет свойство случайно стрелять, а я не хочу, чтобы кто-то был убит. Можете взять свои ножи, но использовать их только для самозащиты. Вы приедете арестовать человека, а не искромсать его на куски.

Когда возбуждение спало, кто-то вспомнил про О’Мэлли.

– Они нас убьют, когда узнают, что мы участвовали в аресте! – воскликнул Пэдди Джойс.

– Чепуха, – возразил я. – Если Драммонда убрать из долины, то сюда приедут его сыновья, а я достаточно хорошо знаю Макса и Дениса Драммондов, и, поверьте мне, ни один из них не придет в ярость и не попытается потом мстить за арест отца. А уж если его собственные дети не ополчатся на вас, то можете не сомневаться, что и остальная родня будет помалкивать.

Я их убедил. Мне больше ничего не оставалось, как только попросить их поклясться соблюдать тайну и пообещать, что, когда придет время, я пошлю за ними.

После этого я вернулся в Кашельмару и принялся ждать телеграмму от дяди Томаса.

Сначала я получил от него письмо. Он писал, что немедленно возвращается, чтобы тайным образом переговорить с Министерством внутренних дел и полицией, и он известит меня телеграммой, как только будут новости.

Когда телеграмма наконец пришла, в ней говорилось: «ПОДОЗРЕНИЯ ПОДТВЕРДИЛИСЬ. НЕМЕДЛЕННО ВЫЕЗЖАЮ В КАШЕЛЬМАРУ. КРЕПИСЬ. ТОМАС».

Я сжег телеграмму и отправил весточку друзьям.

Была пятница.

Я хотел почистить револьвер, но, поскольку плохо разбирался в нем, не решился – только убедился, что он в рабочем состоянии. Позже я взял его в горы – забрался высоко на Мать Дьявола и выстрелил один раз. Лишь тогда понял, что этот револьвер отличается от Драммондова кольта. Это был револьвер двойного действия – курок у него взводился автоматически. Я надеялся, что не промахнусь. У меня оставалось только две пули, вполне достаточно, но мне хотелось, чтобы было больше.

Я вернулся в Кашельмару.

Позднее я и Керри поиграли с ребенком в наших комнатах. Мальчик был забавный, и Керри много хихикала. Она спросила, не случилось ли чего со мной. Я успокоил ее. Сказал, что просто устал. Не спал предыдущую ночь.

– Ты страдаешь от бессонницы – это ужасно, – озабоченно проговорила она. – Ты должен посоветоваться с доктором Кагиллом – можно ли от этого избавиться.

Сама она крепко спала каждую ночь, но в первые недели после рождения ребенка, когда его приходилось часто кормить, Керри осознала, что значит неспокойно спать.

Наступил день. Джон пропалывал сад. Мисс Камерон давала урок рисования девочкам, а наверху в гостиной моя мать играла вальс Шопена на рояле. Керри и ребенок спали, а я сидел на краешке кушетки в библиотеке.

Вечером пообедал с Керри, а когда она ушла в спальню, отправился пожелать спокойной ночи, как делал это всегда, матери и Максвеллу Драммонду.

– У тебя такой усталый вид, – взволнованно пробормотала мать, когда я поцеловал ее.

– Отцовство – нелегкий труд, – добавил Драммонд и улыбнулся мне.

У меня под ногами снова разверзлась бездна. Я попытался думать обо всей накопившейся у меня к нему ненависти, но эта ненависть блекла, растворялась на моих глазах, и тут я понял, что просто поддался иллюзии, которую сам и создал, чтобы не замечать вину матери. Я пытался снова вызвать в себе негодование, но вспоминал только его доброту ко мне, когда я был совсем потерян, его заботу, когда он мог спокойно пройти мимо, его поддержку в годы, когда все остальные отвернулись от меня.

И тогда осознал – я не смогу этого сделать.

Но я должен был. У меня не осталось выбора.

– Доброй ночи, Нед, дорогой, – пожелала мать, улыбаясь мне.

– Доброй ночи, мама, – ответил я. – Доброй ночи, мистер Драммонд.

И вышел.

В одиннадцать они улеглись, а через полчаса я спустился по задней лестнице и открыл дверь судомойни.

Все трое ждали меня – Шон, Пэдди, Найл.

– Помните, что я говорил насчет ножей, – сказал я им в темноте.