Сьюзан Ховач: Преступление во имя страсти

Рэйчел по-прежнему иногда думала о Дэниэле, Она думала о нем в разгаре лета, когда город задыхался под затянутым дымкой пробуждавшим воспоминания о другом крае с менее жарким днем и берегами, укутанными белесым туманом. Она думала о Дэниэле посреди ночи, просыпаясь без причины и слушая шум окружавших ее беспокойных улиц, удаленных на многие тысячи миль от прошлого, которое она хотела забыть. Она думала о Дэни, когда другие девушки, жившие в квартале, болтали о любви и романах со счастливым финалом. Она удивлялась тому, что так думает о нем; теперь она уже точно знала, что никогда не любила его.

Она не всегда жила в Нью-Йорке, хотя находилась здесь уже к почти пять лет. Ее детство и юность прошли в Сюррее, недалеко от Лондона; она была единственным ребенком пожилого англиканского священника и его жены. Первые двадцать два года своей жизни она провела среди консервативных, чопорных сельских придан. Она посещала местную дневную школу, затем без труда овладела в колледже профессией секретарши и на шесть месяцев ухала за границу, в Женеву.

Все было типичным в ее карьере, которую повторяли многие девушки. Рэйчел дружила со сверстницами, была счастлива в семье, с довольствием играла в теннис во время летних уикэндов и в целом была довольна своей жизнью; несомненно, если бы кто-то сказал ей, что она радикально изменит свою жизнь, отправившись в другую страну, она бы сильно удивилась и даже возмутилась.

Единственным необычным элементом ее жизни, во всем остальном совершенно заурядной и типичной, были отношения, связывавшие девушку с Роханом Квистом. Ей часто казалось, что Рохан словно красным пунктиром пронизывал ее жизнь, появляясь внезапно, точно ртуть из-под зыбучих песков. В каком-то смысле он присутствовал в ней всегда. Их связывало общее прошлое. Она помнила, как держалась за ограждение детского манежа, когда он катался взад-вперед на трехколесном велосипеде, хвастаясь своей свободой передвижения перед Рэйчел, томившейся в замкнутом пространстве. Но позже он научил ее кататься на этом велосипеде, водил за руку в детский сад, втягивал в замысловатые игры, тайные общества, компании, сулившие приключения, «Никто не смеет говорить, что Рэйчел еще маленькая,— заявлял он своим приятелям, которыми верховодил,— потому что она — мой друг!»

Она и сейчас видела перед собой восьмилетнего мальчишку, худого, но сильного, с густыми соломенными волосами и огромными блестящими серыми глазами.

Рэйчел — мой друг...

Рохан заботился о своих друзьях. Когда они выросли, именно он сопровождал ее повсюду, возил на своем маленьком красном «фольксвагене» за город, пригласил на майский бал в Оксфорд, Там она познакомилась со многими весьма достойными молодыми людьми, «Скажем, что мы — двоюродные брат и сестра,— безапелляционно заявил он.— Тогда никто не подумает, что у меня есть на тебя какие-то права». И никто так не считал. Она танцевала всю ночь, выпила слишком много «Хейдена» 1959 года; после завтрака на рассвете в «Грандчестере» Рохан, внезапно приплывший по реке на ялике, отвез ее домой.

Конечно, иногда они ссорились, переставая разговаривать друг с другом. Рохан был весьма эмоциональным экстравертом, который предпочитал выпускать свои переживания наружу, не тая их в своей душе. Рэйчел с ее англо-саксонским складом характера это порой раздражало. Но размолвки проходили, обидные слова забывались, и они вновь подхватывали нить дружбы, словно ничего не произошло. Они взрослели, и Рохан стал проявлять некоторое недовольство.

— Все замечательно,— сердито произнес он однажды,— но все усилия прилагаются только с моей стороны. Я вывожу тебя в свет, знакомлю с красивыми молодыми людьми. Что ты делаешь для меня? Ты представила меня хоть одной хорошенькой девушке? Когда это было? Ответь мне!

— Это несправедливо! — с горечью парировала Рэйчел.— А мои школьные подруги? Я постоянно знакомлю тебя с ними!

— Они не в моем вкусе, верно! Я имел в виду нечто стоящее.

— Хелен очень красива!

— Бедняжка Хелен,— произнес Рохан усталым тоном, к которому он прибегал, когда хотел разозлить Рэйчел,— Она начисто лишена сексапильности.

— Черт возьми, откуда мне знать, какое значение ты вкладываешь в это слово?

— Пожалуйста, не ругайся.. Я не выношу, когда женщины ругаются.

— Ты невыносим! — взорвалась Рэйчел.— Совершенно невыносим!