Сьюзан Ховач - Башня у моря

– Я чувствую себя такой же взрослой, как и ты, – призналась Керри и добавила, вздохнув: – Видимо, вдали от дома растешь быстрее.

– Ты уверена, что не хочешь венчаться в Бостоне? – Я все время волновался, не тоскует ли она по дому.

– Нет, если мама с папой и сестренки приедут, то я бы предпочла ирландскую свадьбу в Кашельмаре. Ведь здесь будет мой дом, правда? К тому же если я выйду замуж в имении, то все в долине познакомятся со мной, когда присоединятся к празднику.

Эта точка зрения, к несчастью, вызвала новые споры с моей матерью, которая настаивала, что список гостей должен быть ограничен близкими родственниками и местными джентри.

– Почему такие ограничения? – удивился я. – Зачем замалчивать нашу свадьбу, будто ты ее стыдишься? У Керри будет наилучшая свадьба, какой может желать девушка.

Мать больше не стала возражать против гостей, но тут же возразила против празднования свадьбы в Клонарине.

– Куда как пристойнее праздновать в Голуэе, – объяснила она.

– Я хочу, чтобы обряд совершил отец Донал.

Мне нравился отец Донал, который считал самым естественным делом в мире мое желание стать католиком и говорил мне о моей новой вере именно то, что я хотел услышать. Тетя Маделин постоянно твердила о догмате – навевала такую скуку, что я чуть не плакал, а отец Донал рассказывал о литургическом годовом цикле, различных видах мессы и даже составил для меня список правил, чтобы я знал, когда полагается зажигать свечу, когда читать новенны, когда коленопреклоняться. Лучшее в католицизме (несмотря на его пышную мистику, цветастость и помпезность) – это его практичность, насыщенность правилами применительно не только к каждому религиозному положению, но и к повседневной жизни. Мне нравилась идея правил, которым ты должен подчиняться, – вероятно, из-за того, что я так долго жил беспорядочной жизнью, но независимо от причины мне были близки принципы католической церкви, и я только огорчался, что не открыл их раньше.

Первое причастие я принял шестнадцатого ноября, и, хотя пригласил на него мать, она отказалась прийти.

– Я буду на твоем венчании, – заявила она, – но в остальных случаях с моей стороны было бы некорректно заходить в любую церковь, будь то протестантская или католическая. Я бы чувствовала себя лицемеркой, а мне не хочется лишний раз думать о том, что я отлучила Максвелла от его церкви.

Драммонд никогда не беседовал со мной о религии прежде, не говорил и сейчас. Он был слишком занят подготовкой к приезду Галахеров, а мать снова учинила кавардак в доме – принялась переоборудовать часть чердака под гостевые комнаты. Те гостевые комнаты, что находились в западном крыле, теперь отвели мне и Керри, и мы с удовольствием вытаскивали оттуда уродливую мебель и отдавали распоряжение содрать со стен жуткие обои. После этого началось самое интересное. Самую большую комнату, которую мы решили превратить в спальню, покрасили в цвет нарциссов, а гостиную – в белый и в зелень изумрудного оттенка. Мне очень понравилось. Потом заказали кровать с четырьмя столбиками, а Керри набросала эскиз муслиновых занавесей – белых с красными шишечками. В спальне имелась ниша, идеально подходящая для молельни, а вскоре мы уже проводили счастливые часы за каталогом дублинского магазина, специализирующегося на религиозных принадлежностях. Мы заказали серебряное распятие, а потом большую статую Мадонны с Младенцем и репродукцию в позолоченной раме картины Холмана Ханта «Свет мира», которая показалась мне великолепной, лучше любых пыльных классических картин. Нам понравилась статуя. На Мадонне был традиционный голубой покров, и Она выглядела пухленькой и счастливой, как Керри, а Младенец Христос был такой радостный и явно с характером. И наконец, в качестве последних штрихов мы купили алое алтарное облачение, украшенное фигурой святого Патрика. Керри приобрела две толстенные сиреневые свечи, распространявшие при горении великолепный аромат, а еще мы заказали шесть комплектов четок.

– Потому что я свои всегда теряю, – объяснила Керри. – И ты наверняка тоже будешь.

Я не помнил, когда мне было так хорошо.

– Странно, Нед, насколько твой вкус отличается от моего. Наверное, это влияние Керри, – вот все, что сказала мне мать.

Я понять не мог, почему она не может допустить, что у меня есть собственное мнение, но мне было все равно. Я уже не обращал внимания на ее слова – просто наслаждался жизнью.

О Драммонде я не думал. Встречаясь, мы обменивались вежливыми словами, но я тут же забывал о нем, когда он исчезал с моих глаз. Я решил подумать о нем позднее, после свадьбы, а пока праздновал мою великую победу над ним, и меня заботило только одно: я хотел хорошо проводить время.