Сьюзан Ховач - Башня у моря

Дядя Дэвид предположил, что она восприняла с облегчением тот факт, что я хочу вести свою личную жизнь в рамках нравственности.

– Причина в этом? – уточнил у меня дядя Томас, не веря ни на секунду в это предположение.

– Не могу отвечать за маму, – вежливо сказал я.

– Хорошо, тогда мы зададим вопрос, на который ты можешь ответить. Скажем прямо, у этой проблемы сексуальные корни. У тебя был сексуальный опыт?

– Ах, Томас! – воскликнул дядя Дэвид.

– Да бога ради, Дэвид, не можем же мы все принимать твой взгляд на целомудрие! Я тебя слушаю, Нед.

– Если вы спрашиваете, беременна ли Керри, я отвечаю – нет, не беременна. А если вы предлагаете мне подождать Керри, а пока воспользоваться услугами другой женщины, то прошу вас не беспокоиться. Я уже принял решение не делать этого.

– Ничего лучше ты бы не мог для себя выбрать! – Дядя Томас злился все больше и больше. – Если бы у тебя был подходящий выход для сексуальных позывов, думаю, ты бы вскоре образумился и трезво оценил бы свою дружбу с Керри. Задавленная сексуальность, на мой взгляд, причина большинства мировых проблем. Я недавно прочел весьма любопытную книгу…

– Мой дорогой Томас, – оборвал его дядя Дэвид, который разозлился не меньше брата, – сейчас не время разбирать порнографическую литературу.

– Это была медицинская книга! Бога ради, Дэвид, да спустись ты на землю! Какое из двух зол меньшее? Ошибка, в которой Нед будет раскаиваться всю жизнь, или ночь, о которой он забудет через год?

– Есть и другие варианты! – горячо возразил дядя Дэвид. – Неду нужно уехать – в большое путешествие по Континенту. Да я сам мог бы с ним поехать! Я бы не хотел слишком надолго оставлять Гарриет, но…

– Дядя Дэвид, это очень любезно с вашей стороны, но я тоже не хочу оставлять Керри.

– Я отказываюсь позволять тебе жениться на этой девочке, – объявил дядя Томас.

Я воздержался и не стал напоминать ему, что мне его разрешения не требуется.

– Томас, мы должны обсудить все с Сарой, – предложил дядя Дэвид. – Говорить с Недом без толку. Он не будет нас слушать.

– Сара! Взывать к разуму Сары бесполезно! Мы знаем это уже не один год. Черт побери, если она не воспрепятствует этому браку, то я обращусь в суд, чтобы ему назначили попечителя.

– Исключено! – категорически заявил дядя Дэвид, опережая меня. – Хватит трепать имя нашей семьи в судебных скандалах. Томас, мне кажется, я должен призвать тебя к здравомыслию. Очевидно, что Нед решил жениться, и даже если суд назначит ему опекуна, ничто не помешает ему сбежать в Шотландию и жениться без чьего-либо разрешения в Гретна-Грин.

– Прекрасно! – воскликнул дядя Томас, сильно возбудившийся к этому времени. – Признаю свое поражение! Но если бы судьба Неда беспокоила тебя так же, как меня, ты бы горой встал против этого идиотского брака!

– Дядя Томас, вы высказали свою точку зрения. Я вам благодарен за заботу, как и дяде Дэвиду за то, что он выступает против любых действий, которые привели бы к новому скандалу. Надеюсь, вы оба приедете ко мне на свадьбу пятого декабря.

– Ты юный идиот, – проворчал дядя Томас. – Думаешь, тебя ждет блаженство до самой могилы? Это глупо.

– Послушайте, дядя Томас, – терпеливо объяснил я, – неужели вы полагаете, что кто-то здесь верит, будто брак гарантирует счастливую жизнь до гробовой доски?

Но дядя Томас был слишком расстроен и не ответил, а дядя Дэвид заявил, мол, прискорбно, когда молодой человек моего возраста настолько циничен.

– Лучше бы ты подождал, дорогой, – посетовала Нэнни. – Жениться – это тебе не воды напиться.

– Хватит! – отрезал я.

– Не знаю, что думает твоя мать, разрешая тебе это.

Я промолчал.

– Ты изменился, – пробормотала она и вдруг перестала быть Нэнни, а превратилась в неуверенную маленькую женщину средних лет, спрятавшуюся от мира за стенами детской.

– Я все такой же, Нэнни, – возразил я, целуя ее, но понимал – она права. – Не знаю, почему все твердят, что я слишком молодой, – сказал я позднее Керри. – Иногда я чувствую, что мне не меньше тридцати. Да я даже не помню, что такое быть ребенком. Детство – оно где-то далеко.

Детство и правда казалось далеким, когда я смотрел в зеркало. Я к этому времени вырос до шести футов и одного дюйма, и плечи у меня достигли соответственной ширины. Я все еще оставался слишком тощим, но, по крайней мере, глядя в зеркало, не напоминал себе фонарный столб. Кожа у меня очистилась. Волосы, имевшие все еще грязноватый цвет, теперь радовали глаз, образуя густые баки, и я питал надежду, что даже и цвет их со временем улучшится. Я не был таким красивым, как мой отец, и, вероятно, никогда не стану, но, по крайней мере, выглядел неплохо.