Сьюзан Ховач - Башня у моря

– Нам не нужны никакие деньги! – возразил я. – Нам нужна свобода!

– Вы хотите оставаться в Средневековье, – обвинил Томас, – и по зрелом размышлении, вероятно, там вам самое место.

– Мы хотим жить в стране, где мы владеем собственной землей. Мы хотим жить в мире, в котором нет страха перед неурожаем, где люди, вроде Хью Макгоуана, не могут грабить, бить, выселять нас из того единственного дома, который у нас есть. Мы хотим жить в мире, где человека не приговаривает к наказанию пристрастный состав присяжных за преступление, которого он не совершал. И мы хотим жить в стране, где слово «убийца» не равнозначно словам «патриот» и «герой».

– Не является ли это признанием того, что вы и убили Хью Макгоуана? – спросил молодой Томас, который раззадорился до полного бесстрашия. – Судя по всему, так оно и было.

– Томас! – выдохнула Сара. Играла она абсолютно точно. Сара перед этим стояла, но теперь резко села, словно это потрясение было слишком сильно для нее.

– Сара, тебе лучше нас оставить, – велел Томас. – Нед, помоги матери – проводи ее в спальню.

Нед не шелохнулся.

– Я тебе помогу, детка. – Я подошел к Саре и незаметно пожал ее руку. – Позволь мне.

Она подчинилась, словно оглушенная. Не закрыв дверей, чтобы Томас мог видеть каждый наш шаг, я провел ее в спальню, нагнулся и поцеловал, когда она рухнула на кровать.

– Беспокоиться совершенно не о чем, детка, я тебе клянусь, – произнес я самым убедительным тоном, – потому что я могу доказать свою невиновность, и, если ты подождешь здесь, я вернусь в гостиную и объясню это мистеру де Салису.

Она кивнула, стараясь не встречаться со мной взглядом, и я вышел из спальни, закрыл дверь и приготовился своим козырным тузом побить все аргументы молодого Томаса.

– Мистер де Салис, – убедительным тоном начал я, – я клянусь вам памятью моей матери, что во время разговоров с моей родней о Хью Макгоуане слово «убийство» мною ни разу не было произнесено.

– В таком случае, – проговорил самоуверенный молодой Томас, – у вас не будет возражений, если я спрошу у вас, где вы провели вторник.

– Какие могут быть возражения?! Я провел день в Линоне. Из Кашельмары сразу же отправился в Линон повидаться со старыми друзьями. Они могут это подтвердить. Ночевал я в гостинице, а на следующее утро сел в экипаж на Голуэй.

Последовала долгая пауза. Наконец молодой Томас сказал:

– Понятно. Вы простите мои подозрения, но в тот день вы были в Кашельмаре и…

– Ваша ошибка вполне понятна, и вы можете не сомневаться – я вас за нее не корю.

– …и Макгоуан оставил письмо, – добавил Томас с твердостью, которая неприятным образом поколебала меня. – И я читал это письмо.

Макгоуан, мой враг, моя Немезида…

– Оставил письмо? – с улыбкой переспросил я. – И в нем признание всех его преступлений?

– Он сообщил, что вы вынудили его написать письмо об отставке, угрожая пистолетом, что вы избили и мучили его.

– Именно такого рода ложь и следует ожидать от подобного извращенца! Господи Исусе, я в жизни не опускался до таких мерзостей, которые для него были нормой!

– Зачем бы тогда Макгоуан стал писать письмо, если бы это было неправдой?

– Да чтобы нагадить мне, конечно! Я вышвырнул его из долины, а уж он скорее помер бы, чем безропотно принял поражение. Где, вы говорите, это письмо, мистер де Салис?

Он секунду помедлил.

– Я отдал его окружному инспектору.

Я знал, что ничего он никому не отдавал. Томас хотел наехать на меня со своими вопросами еще до того, как инспектор даже узнает, что я вернулся в долину. Он не мог не думать о своей невестке, о своих племянниках и племянницах и был достаточно умен, чтобы вообразить, как можно использовать это письмо.

– Оно у вас в кармане, верно? – предположил я, продолжая улыбаться ему. – Не волнуйтесь, бога ради, я не собираюсь угрожать вам пистолетом, чтобы заполучить его. Да и пистолета у меня нет. К тому же меня не волнует, что вы собираетесь делать с этим письмом. Покажите его окружному инспектору, пусть делает с ним что хочет. Я буду все отрицать, и пусть инспектор действует на свое усмотрение. И какое теперь это может иметь значение? Имеет значение лишь то, что я не убивал Хью Макгоуана, и никто на этом свете не сможет доказать противного.

– Хватит. – Томас смотрел на меня непроницаемым взглядом из-за стекол очков.

Последовала пауза – мы оба думали, что сказать дальше.

– Мистер де Салис, – заговорил я, исполненный решимости закрепить мою победу, упрочив его доверие ко мне, – прошу вас не сомневаться в том, что я пекусь о благополучии Сары так, как если бы она была моей женой, и хочу сделать все, что в моих силах, чтобы ей и детям было хорошо. Дайте мне шанс доказать мои добрые намерения, и клянусь – вы не пожалеете. Можем мы пожать друг другу руки и стать союзниками? – Он медлил, но тут я добавил: – Надеюсь, вы не ставите мне в вину то, что я имею смелость защищать мою страну перед англичанином вашего происхождения?