Вартан Вартанян - Вечный странник

Часто заезжали теперь на улицу Банкалты кареты. Останавливаясь у дома, где жил Комитас, гости, не выходя из Кареты, спрашивали Комитаса, и по ответу слуги, старика Геворка, либо поднимались наверх, либо отъезжали. Разные приходили люди, и каждый со своими привычками. К примеру, заместитель министра внутренних дел Османской империи француз Гьюмбер, обычно поднимаясь к Комитасу, пел ту из его песен, которую выучил в этот день.

На этот раз перед домом остановилась золоченная карета церемониймейстера императорского двора Исмаил-бея. Разодетый придворный приехал смотреть работы Фаноса Терлемезяна. Терлемезян провел его в свою мастерскую и после того, как гость осмотрел работы, спросил:

— Может, его превосходительство хотел бы встретиться с Комитасом?

Почел бы это за честь, если не помешаю.

Терлемезян постучал в дверь кабинета. Оттуда раздался голос Комитаса:

Hereine.

Терлемезян толкнул дверь и пригласил гостя войти. Комитас сидел перед роялем. Он встал навстречу гостю. Комитас попросил старика Геворка сварить им кофе. Исмаил-бей говорил о наслаждении, которое испытал, побывав на концертах Комитаса. Он сам учился во Франции и слышал многих известнейших музыкантов, но подобного чувства не испытывал еще ни разу. Он с завистью вспомнил и о том, что Комитас дает уроки музыки жене и детям наследника турецкого престола. Они выпили кофе и гость, обратясь к Терлемезяну, сказал:

Смею ли я просить Комитаса-эфенди исполнить какую-либо песню?

Комитас в ответ на эту просьбу сел за рояль. После недолгого раздумья он спел на немецком языке серенаду Шуберта. После окончания песни в комнате еще долго царило молчание, до того, присутствующие были взволнованы. Наконец Исм аил-бей сердито кулаком стукнув по столу, встал:

Sapristi (черт побери), восемь веков существует наше государство, а таких артистов и такого храма искусства мы не имеем!

Потом он извинился за несдержанность, поблагодарил за гостеприимство и, вежливо откланявшись, вышел.

Когда золоченная карета отъехала от двери, Терлемезян повернулся к Комитасу. Тот весело улыбнулся ему, они друг друга поняли. Взявшись за руки, друзья начали пританцовывать.

Да опомнитесь вы, спятили что ли,— не то удивляясь им, не то шутя, бросил старый Геворк, который зашел за чашками.

Когда все уселись, разговор зашел о предстоящем концерте Шахмурадяна. Вскоре пришел и сам Арменак. Комитас снова сел за инструмент. Он сыграл Шахмурадяну песню «Айастан». Потом они вместе начали ее разучивать, раз за разом возвращаясь к спетому, кропотливо работали над звучанием песни, В конце Арменак спел ее так, как должен был исполнить на сцене.

Я не сомневаюсь в успехе твоего концерта, Арменак джан, и мечтаю видеть тебя в армянских операх. Вот еще и Ваан окончит консерваторию и у нас будет два великолепных тенора.

Вардапет, вот если бы и вы кончили свою оперу «Вардан»,— сказал Варужан.

Сперва мне надо разгадать тайну хазов. Надо сделать все, чтобы выпутать из хазовых оков наши лучшие песни и спасти их от забвения, — он открыл шкаф и достал оттуда папки со своими записями, чтобы удовлетворить любопытство гостей.

Это мои исследования о хазах. В ближайшие два-три года опубликую. А вот запись старинной армянской литургии...

Комитас достал листок из папки и начал свободно петь с листа, словно это были не хазы, а ноты. Им были уже подготовлены три обширных доклада, которые он собирался прочитать в Париже на Международном музыкальном конгрессе 1914 года. Это будет первое научное сообщение об армянских хазах.

К лету 1914 года имя Комитаса было известно во всей Западной Анатолии. После Константинополя последовали концерты в Анабазаре, ,в Никомедии, в Кутине, Смирне. Его слушали армяне в городах и селах этих провинций. Поистине неутомимый странник, Комитас побывал в Александрии, в Каире и в городах Европы, где проживало много армян.

Из четырехсот участников Парижского конгресса Международного музыкального общества у него был самый яркий доклад. По просьбе участников конгресса Комитас дал концерт в армянской церкви на улице Жан Гужун. В церкви не вместились все желающие, и большая толпа слушателей собралась у открытых дверей. Армянские духовные песни пели Комитас, Арменак Шахмурадян, Мискджян, Маник Берберян, Кавноз в сопровождении великолепного хора.

Вместе со слухами о большом успехе Комитаса в Париже, в Константинополь прибыли пластинки Арменака Шахмурадяна с записью духовных армянских песнопений. «Священную» войну этим пластинкам объявили клерикалы армянской церкви.