Владимир Микушевич - Воскресение в Третьем Риме

Ч у д о т в о р ц е в (доверительно). Михаил Львович, а как Владимир Ильич относится к моей высылке?

В е р и н. Так же, как я, не сомневайтесь. Более того, скажу вам прямо: это его идея, его решение, его инициатива.

Ч у д о т в о р ц е в. На это нечего возразить, как и незачем напоминать вам, что значит для вас Ленин.

В е р и н. Любопытно, а что значит Ленин для вас, могу я спросить?

Ч у д о т в о р ц е в. Извольте. Ленин осуществил тот синтез Маркса и Фрейда, о котором вы говорили, едва ли не приписывая этот синтез себе. Ленин не говорил о Фрейде, насколько мне известно, потому что для него Фрейд – буржуазный ученый, не заслуживающий упоминания. Ленин – первый в истории человечества гений сознательности. До сих пор считалось, что сознательность и гениальность несовместимы и потому коллективной гениальности не бывает Ленин же – гений коллектива, массовый гений. Это ему принадлежит идея будущего, которое вне смерти и вне бессмертия. Без него вся ваша идеология повиснет в воздухе. Конечно, вы скажете: мы не умираем, но отважитесь ли вы сказать: Ленин – это мы?

В е р и н. Я нахожу ваши рассуждения провокационными.

Ч у д о т в о р ц е в. Когда вы в последний раз видели Владимира Ильича? Как он себя чувствовал?

В е р и н. Не ваше дело.

Ч у д о т в о р ц е в. Нет, это именно мое дело, наше общее дело. Лечащий врач Ленина сказал мне, что его дни сочтены.

В е р и н. Допустим. Но дело Ленина живет, и мы вас вышлем все равно.

Ч у д о т в о р ц е в. Смотрите, не ошибитесь. Я готов указать вам выход из вообще-то безвыходной ситуации. (Кладет на стол перед Вериным лист бумаги.)

В е р и н. Что это? Какое-то подобие египетской пирамиды? Зиккурат?

Ч у д о т в о р ц е в. Ваша мысль работает в правильном направлении. Это усыпальница, предназначенная для царя древних майя. На мой взгляд, она конструктивнее, то есть одновременно монументальнее и уютнее египетской пирамиды. Обратите внимание на эти выступы. Они напоминают лестницу, ведущую в бессмертие. К тому же на этой усыпальнице можно стоять преемнику или преемникам того, кто в ней покоится, именно покоится, потому что такое уютное жилище не для мертвеца. Кто лежит в нем, тот рано или поздно выйдет снова к своим, и с него начнутся те мы, о которых вы так убедительно говорили. (Верин пристально всмотрелся в лист, лежащий передним на столе. В кабинет вошел Кондратий и положил перед Вериным записку. Верин прочитал ее и поднял глаза на Чудотворцева.)

В е р и н. Да, я согласен с Феликсом Эдмундовичем. Ваша ссылка, Платон Демьянович, отменяется. Мы находим возможным оставить вас в Советской России.

В зале запахло табачным дымом. Я осмотрелся и увидел, что Ярлов закурил-таки свою трубку, как бы не удержавшись, от избытка чувств. Или то была продуманная историческая аллюзия?

ЧЕРЕЗ неделю в газете «Лицедей» появилась рецензия на премьеру «Трояновой тропы». В рецензии говорилось: «Можно было бы выразить восхищение игрой актеров, если бы театр „Реторта“ давал такую возможность. Но имена актеров, играющих на сцене „Реторты“, неизвестны, как неизвестно, актеры ли это, так что мы будем говорить о спектакле „Троянова тропа“, как если бы перед нами на сцене, действительно, выступали Чудотворцев, Верин, Троянов, и вот с этой точки зрения у нас есть, как ни странно, некоторые возражения или сомнения. В день премьеры Чудотворцев и Верин говорили не совсем то, что они говорили за семьдесят лет до этого, в ту ночь, когда решался вопрос, останется ли Чудотворцев на Родине или будет выдворен с другими интеллектуалами за рубеж. Дедо в том, что протокол тогдашней беседы Верина с Чудотворцевым сохранился и теперь рассекречен. Правда, точно неизвестно, кто вел тогда протокол. Сомнительно, чтобы его вел Кондратий Троянов. По-видимому, при разговоре присутствовал рядовой сотрудник ЧК, и жаль, что мы не видим его на сцене. Рядовой статист заменял бы на сцене античный хор, и его нехмота, может быть, наводила бы на мысль не только о народе, но и о других действующих лицах, которые безмолвствуют и тем не менее действуют. Так или иначе, отсутствие на сцене протоколиста при наличии протокола вызывает подозрение относительно подлинности спектакля и действующих лиц, а в театре „Реторта“, якобы наследующем традиции „Красной Горки“, это недопустимо. Но, в конце концов, можно было бы примириться с небольшим художественно-историческим просчетом, ускользающим к тому же от внимания широкой публики. Гораздо проблематичнее некоторые отступления от сохранившегося протокола, как будто Верин и Чудотворцев говорят в наше время не совсем то, что говорили в свое время.