Владимир Микушевич - Воскресение в Третьем Риме

В о ш е д ш и й. Товарищ Верин, вас просит срочно зайти к нему Феликс Эдмундович.

В е р и н (вставая). Иду. Составьте пока компанию гражданину Чудотворцеву, товарищ Троянов. (Выходит из комнаты.)

Вошедший (останавливаясь у стола напротив Чудотворцева). Ну, здравствуй, дядя Платон.

Ч у д о т в о р ц е в. С кем имею честь?

В о ш е д ш и й. Не узнаешь, что ли? Племяш твой, Кондрашка Троянов.

Ч у д о т в о р ц е в. Неужто и вправду Кондратий? А я не узнал тебя.

К о н д р а т и й. Где тебе узнать? Лет пятнадцать не виделись. Помнишь, когда ты к деду Питириму приезжал?

Ч у д о т в о р ц е в. Як нему три года назад приезжал, только тебя повидать не довелось.

К о н д р а т и й. Верно. Я в армии служил.

Ч у д о т в о р ц е в. В какой?

К о н д р а т и й. Нешто не знаешь? В Красной, вестимо.

Ч у д о т в о р ц е в. Как же, помню; Питирим говорил, что красные казаки – святое Трояново воинство.

К о н д р а т и й. Лучше бы он это брату Аверьяшке втолковал.

Ч у д о т в о р ц е в. А что теперь Аверьян?

К о н д р а т и й. А ничего. В живых его нету.

Ч у д о т в о р ц е в. Убили?

К о н д р а т и й. Убили. А правду сказать, я его убил. Он к белым переметнулся, попался мне, я своей рукой в расход его и вывел.

Ч у д о т в о р ц е в. Сам расстрелял?

К о н д р а т и й. Сам.

Ч у д о т в о р ц е в. Помню, как я первый раз приезжал с матерью моей, с Натальей. Он еще грудной был, все лепетал: Авель Ян, Авель Ян… Как напророчил…

К о н д р а т и й. Авель… Так я, по-твоему, Каин?

Ч у д о т в о р ц е в. Ну и что ж, что Каин? Всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро.

К о н д р а т и й (понижая голос). Может, поэтому я жив еще. А то наших расстреляли видимо-невидимо.

Ч у д о т в о р ц е в. Кто расстреливал? Белые?

К о н д р а т и й. Какие там белые! Красные. Трояново святое воинство.

Ч у д о т в о р ц е в. Питирим сказал небось: кто от красного Трояна к белому Ятрону переметнулся, тому смерть; туда ему и дорога.

К о н д р а т и й. Так он и сказал. А как узнал, что Аверьяна я порешил, на другой день помер.

Ч у д о т в о р ц е в. Слушай, а Михаил Львович знает, что мы с тобой в родстве?

К о н д р а т и й. Кто его знает. Может быть, и не знает. Матери твоей фамилия Темлякова, а не Троянова. Знал бы, так не оставил бы меня с тобой наедине. А может статься, наоборот, знает и меня испытывает, не устрою ли я тебе побег, хотя какой же побег, когда он сам тебя за границу выдворяет. Мой тебе совет, дядя, не мешкай, соглашайся, уезжай. Андрияшку нашего за границей встретишь.

Ч у д о т в о р ц е в. Андрияижу среднего твоего брата? Он-то как туда угодил?

К о н д р а т и й. На фронте к немцам в плен попал да там и остался. Он у них дедово учение проповедует, Троянову веру. Знаменит стал, говорят, как Распутин.

Ч у д о т в о р ц е в. Слыхал я о нем кое-что. Но уезжать отсюда не хочу.

К о н д р а т и й. Был бы ты хоть красный, как я. Тогда понятно было бы.

Ч у д о т в о р ц е в. А я и есть красный. Кровь-то у нас с тобой одна, красная.

К о н д р а т и й. И ты меня братней кровью попрекаешь?

Ч у д о т в о р ц е в. Да не попрекаю я тебя, пойми. А только дед Питирим прав был: ни тебе, ни мне с Трояновой тропы сворачивать не след.

К о н д р а т и й. Хорошо, коли не след, у меня-то след кровавый.

Ч у д о т в о р ц е в. Да ты что, никогда не слыхал, для чего кровь льется? Когда в партию тебя принимали, не говорили тебе?

К о н д р а т и й. Про Интернационал говорили, а про кровь не помню что-то.

Ч у д о т в о р ц е в. Брат, Авель Ян-то, за что с тобой воевал? И ты за что его убил? За землю. В Писании-то сказано: земля отверзла уста свои, чтобы принять кровь брата твоего от руки твоей.

К о н д р а т и й. Дед Питирим говорил так. Да ведь он из ума выжил. Он говорил еще: проклят ты от земли…

Ч у д о т в о р ц е в. Да разве может мать Земля тебя проклясть? А если она и прокляла, то благословила, как мать. Потому и отмстится за тебя всемеро, что ты подвиг совершил. Интернационал-то на что? Чтобы по науке мертвых воскресить. Так вот Аверьяна сперва воскресят, а потом тебя… Поэтому и называют нас «красные».

К о н д р а т и й. По науке говоришь? А кто этой наукой занимается?

Ч у д о т в о р ц е в. Дед Питирим занимался, и я занимаюсь. Нельзя с Трояновой тропы сворачивать, ибо мертвых у нас воскрешать начнут. Для того и врагов убивают, чтобы воскрешать. Последний враг истребится – смерть. А Интернационал значит общее дело. (Эти слова услышал Верин, вернувшийся в свой кабинет. Он отпустил Кондратия и обратился к Чудотворцеву.)

В е р и н. Конечно, хорошо, что вы агитируете членов партии за Интернационал, только это вам не поможет. Расставаться нам с вами придется, насчет вас все решено, и я не понимаю, почему вы так противитесь этому. Ведь не во глубину же сибирских руд вас высылают, а в благополучную комфортабельную Европу где вовсе не плохо, уверяю вас, я прожил там в эмиграции без малого двенадцать лет.