Стефан Дичев - Путь к Софии

В ту же минуту из салона раздался голос:

— Вот где они скрываются! Господа, прошу вас! Наши дамы скучают!

Это был Леге, порозовевший, оживленный.

— Ваше превосходительство! — обратился он к Шакиру, но, увидев генерала Бейкера, поправился: — О, ваши превосходительства... Дорогой Барнаби! Господа!.. Прошу вас, пожалуйте все к столу. Время для приятной беседы всегда найдется, но сначала надо выполнить свой долг, не правда ли?

Гости спешили выполнить свой долг по отношению к хозяину — то есть весело и шумно поедали всевозможные холодные закуски и деликатесы, пили шампанское из широких хрустальных бокалов, которые наполнял косоглазый лакей Жан-Жак, чокались и желали много счастливых лет Сесили — о ней опять вспомнили.

Климент все еще был с девочкой и потому теперь оказался в центре внимания. Он поднимал свой бокал, чокался, улыбался, как будто был здесь не просто гостем, как остальные, не всего лишь домашним врачом, к тому же болгарином, а членом семейства Леге. Сесиль, не умолкая, что-то ему говорила и не отпускала его руку. Отчего к нему так льнет эта девочка? Не оттого ли, что зимой он вылечил ее от дифтерита? Наверное. За те дни и бессонные ночи она очень к нему привязалась, ее бархатные глаза глядели на него с таким доверием, что он всегда вспоминал о ней с радостным чувством. Эта необычайная дружба между молодым врачом и двенадцатилетней дочерью консула казалась окружающим странной и смешной. Со временем она еще больше окрепла, и Климент, бывая с ней, находил отдых и покой, столь редкие в его жизни в последнее время.

— Живи до ста лет, милочка! — обняв девочку, сказал Позитано, и они чокнулись. — Мои поздравления, Леандр! Со счастливым вас праздником, мадам Леге! Ваше здоровье, доктор!..

В самом деле, почему поздравляют и его? Вслед за маркизом и синьора Джузеппина чокнулась с Сесиль, и щедрый на комплименты барон фон Гирш, и фон Вальдхарт, австрийский консул — шустрый румяный старичок, и Филипп Задгорский, с притворной сердечностью кивавший Клименту, и ослепительная в своем плотно облегающем платье с короной огненных волос миссис Джексон.

— Доктор, — протянула она, обращаясь к Клименту. — Я чувствую себя превосходно. А вы?

Он посмотрел на ее обнаженные округлые плечи, отпил глоток вина.

— Я рад, что вижу вас в добром здравии, сударыня! — холодно ответил он.

Американка, сопровождаемая Филиппом и Бейкером, возбужденная и разрумянившаяся от шампанского, вышла в салон. Эта эффектная женщина была слишком самоуверенная, чтобы заставить Климента тосковать по себе.

Он вспомнил про Андреа и стал искать его взглядом. Где же брат? Что делает? Увлекшись разговорами, Климент совсем про него забыл и теперь с ужасом обнаружил его в самом конце стола, где стояло вино. Прислонившись к стене, Андреа наливал себе шампанское и с наслаждением потягивал его маленькими глотками, загадочно улыбаясь.

Климент поманил его к себе, но Андреа только отрицательно покачал головой и поднял свой бокал в знак того, что пьет за его здоровье.

Климент высвободил свои пальцы из тонкой ручки Сесили и стал сквозь толпу гостей пробираться к Андреа. Но на полпути услышал вдруг свое имя:

— А вот и мой ассистент, Будэнов!.. Идите сюда, молодой человек!.. Это будет поучительно и для вас, — пригласил его доктор Грин.

В веселом, шутливом тоне Рэндолфа Грина не было и тени обычного высокомерия. Видимо, речь шла действительно о чем-то интересном, потому что вокруг Грина, кроме врачей из английского госпиталя, были еще доктор Гайдани из итальянской миссии и два немца — близнецы доктор Петер и доктор Пауль Трюбнеры. Все были в приподнятом настроении, держали в руках бокалы, и разговор, несомненно, начался с шампанского, так как один из братьев Трюбнеров рассказывал о каких-то своих наблюдениях над действием алкоголя.

— Речь идет об ebrietas [17] Ebrietas — опьянение (лат.). в его патологической форме и насколько удобно использовать такие случаи в судебно-медицинской практике, — счел своим долгом пояснить Клименту один из Трюбнеров.

Другой Трюбнер продолжил:

— Подобное состояние в какой-то степени напоминает гипоманиакальное при циркулярном психозе, господа! Но я уже сказал раньше: патологическое опьянение — его психопатическая разновидность.

— А в чем выражаются симптомы, Пауль? («Значит, другой Трюбнер — Петер», — невольно сообразил Климент.)

— В возбуждении, Гайдани! Чаще всего оно начинается после приема незначительной дозы алкоголя. Ну, просто с одного бокала… При этом симптомы действительно несравнимо более яркие. Сильное возбуждение, резко выраженная агрессивность, общая приглушенность сознания, желание говорить, кричать...