Стефан Дичев - Путь к Софии

— Шакир!

— Да! И вообще... Нет, нет, надо искать какой-то выход. Но я не знаю, где.

— Позвольте мне предложить вам его.

— Говорите, мой друг.

— Я ехал сюда, паша, и был уверен, что сумею убедить вас начать отвод войск немедленно. Не знаю, как будут развиваться события завтра. Я сам не мог бы вам сказать, как долго сумеем мы выдержать натиск русских... Ну хорошо, я не разделяю, но принимаю ваши соображения. Ждите и завтра. И еще день. Но если до послезавтра, до восемнадцатого, вы не получите телеграфного приказа маршала Сулеймана — какого бы то ни было, — вечером того же дня вы начнете отвод войск. Вечером. К полуночи присоединимся к вам и мы. Согласны?

Шакир колебался.

— Согласны? — повторил Бейкер.

— Хорошо. Согласен.

— Я могу считать это решение окончательным?

— Даю вам слово, Бейкер.

— Благодарю вас.

— Благодарить должен был бы я. И вообще, я даже не могу выразить...

Бейкер улыбнулся.

— Вы это сделаете, когда пришлете мне завтра на рассвете несколько батальонов подкрепления. И еще по крайней мере две батареи, пожалуйста, — добавил он серьезно. — А сейчас надо торопиться.

— Погодите! Вот кофе.

Бейкер выпил кофе, пожал Шакиру руку и хотел было уже идти, как тот вдруг обнял его.

— Я не забуду того, что вы делаете для нас, — взволнованно сказал Шакир.

«Для них я делаю это или для нас?» — спрашивал себя Валентайн Бейкер, когда линейка неслась вниз по обледеневшему склону. Снова надо было останавливаться, чтобы удержать лошадей или же подложить под колеса камни, а один раз линейка так стремительно заскользила, что он видел себя уже на краю пропасти и вздрогнул от ужаса, проклиная и свою службу, и это ночное путешествие. Но когда они наконец выехали на равнину, а затем поднялись на возвышенность к постоялому двору Беклеме, он снова спросил себя: «Для них ли я это делаю?» И снова видения старого доброго времени нахлынули на него, и опять он стал сравнивать себя с Френсисом Дрейком — пиратом пиратов, отцом империи... Знал бы Фреди, какие мысли мелькают у него в голове, сразу же назвал бы его сухопутным пиратом в линейке!..

— Лучшего нельзя и желать, господа! Русские явно потеряли голову, и сам аллах отдает их нам теперь в руки! На этот раз им от нас не уйти, нет! На этот раз мы их так прижмем, что они и бегством спастись не сумеют! — возбужденно и радостно говорил главнокомандующий Сулейман командирам наконец-то прибывших частей долгожданного подкрепления.

Он принимал их во дворце мютесарифа — своей временной резиденции. Как того требует обычай, он пригласил их затем на кофе в красный салон, но и там не переставал развивать свои планы, так как вообще любил произносить речи и сам упивался ими. В числе приглашенных были и несколько англичан — членов военной миссии во главе с сэром Лайонелом Гаррисом, спокойным пожилым человеком, типичным альбиносом, более походившим на пастора, чем на генерала. Слева от генерала Гарриса сидел Сен-Клер, Джани-бей устроился позади хромого, увешанного орденами Османа Нури. У двери в ожидании приказаний стоял самый младший по чину офицер — капитан Амир.

Это происходило на третий день после того, как авангард главной колонны русских войск продвинулся с боями к селению Негошево. Телеграфная связь с Шакиром была прервана. Разведывательные отряды доставляли все более тревожащие сведения. Некоторые доносили, что шоссе перерезано. Но, как всегда, Сулейман сохранял оптимизм. Его буйное воображение непрерывно открывало перед ним новые возможности. У него уже был готовый план действий. И он так горячо его излагал, так напитывал его своей ненавистью к русским и верой в поддержку всевышнего, что Амир вопреки все время смущавшим его мыслям верил в этот план, и его приводили в волнение слова главнокомандующего, хотя он знал, что они порой искажают истину или же просто приукрашивают ее, то есть что все это только слова.

— Ну вот, давайте рассмотрим все по порядку, — говорил, усевшись на диван, Сулейман. — Рассудим прежде всего, как можно установить численность нашего неприятеля?

Все оживились. Англичане, сидевшие рядом с генералом Гаррисом, о чем-то тихонько перешептывались. Ничто не ускользало от взгляда Амира, даже то, что Сен-Клер уже не улыбался, как обычно. О, этот Сен-Клер! — подумал он, полный искушения следовать за нитью этой мысли, потому что с майором в последнее время было связано имя красивой гяурки, которая так запала ему в душу. Но в эту минуту главнокомандующий, выпив кофе, поставил пустую чашку на низенький столик и продолжал: