Стефан Дичев - Путь к Софии

Тут сразу заговорили все — граф Граббе, и князь Николай, и генерал, который сидел возле баронессы Лизель фон Тизенгаузен, а за ними и дамы; Ксения шутливо, хотя и несколько бесцеремонно заявила:

— Я, разумеется, желала бы, чтобы князем Болгарии стал мой Nikolas. Но раз речь идет об императорской фамилии, тогда вполне естественно, что им будете вы, ваше высочество! С этим мы все согласны! И вообще, давайте выпьем! — воскликнула она среди общего смеха. — Вина! Дайте мне вина, господа! Я хочу выпить! Хватит с меня всего того... что я вижу в лазарете: раненые, ампутированные, тифозные... К черту все! Говорите что-нибудь про любовь!

— Любви нет, — сказал граф Граббе и подал ей бокал, наполненный до краев вином.

— А знаете, какими я себе представляла вас прежде, господа... и эти ваши клубы?

— Ну-ка! Сейчас будет откровение. Тише! Дамы и господа, слушайте признание, — восклицал обходительный Граббе.

— Говори, Ксеничка! Говори, голубушка, — подскочил и встал перед нею круглолицый коротышка Савватеев, который до этого сидел по другую сторону принца, пил вино и, с той минуты как начались серьезные разговоры, не произнес ни звука.

— Яков Федорович! Ну скажите бога ради, неужто у вас в самом деле всегда так скучно?

— Всегда, Ксеничка.

— И в петербургских салонах?

— И в петербургских, моя милая! Весь высший свет — сплошная скука, — с умилением ответил Савватеев, и по его круглым щекам скатилась слеза. Он был пьян. — Князь... ваше высочество... Други, чего вы ждете? Пейте, господа! Наши дамы скучают, господа! — Он чокнулся с Ксенией, бокал которой снова галантно наполнил Граббе, и повернулся, чтобы чокнуться с другими.

— Садись, Яков! — с досадой оттолкнув его от себя, сказал принц, по Яков Федорович был толстоват, да и стол мешал ему повернуться, чтоб отойти назад. — Полковник Савватеев, я вам говорю! Пфуй! — И его высочество процедил сквозь зубы одно из тех корректных немецких ругательств, в котором говорилось о громах и молниях и которое только вызывало улыбки на губах у русских. — Ты обольешь меня вином, — сказал он.

Опьяневший Савватеев сел, но не переставал говорить.

— Пейте, господа! Что? Ксеничка? Баронесса, Лизанька, иди сюда, поцелуй меня! Через неделю меня, может, вовсе и на свете не будет...

— Поцелуйте и меня! — подставил свою лоснящуюся щеку граф Граббе. — Я уже погиб!

Незаметно все развеселились, чокались, кто-то даже протянул бокал Клименту, шумно болтали, спорили. В чем смысл жизни? Смысла нет? Раз так, тогда выпьем! Что же тогда имеет смысл? Выпьем. Все, о чем только они ни заводили разговор, вызывало смех. И никто так и не заканчивал своей мысли.

— Господа, пожалуйста, обратите внимание на то, о чем вы говорите в моем присутствии! — воскликнул по обыкновению Гавелог. Он усиленно ухаживал за мадемуазель Кабардо, которая по уши была влюблена в него. — Вот видите, я узнал, например, что через неделю вы начнете наступление. Что корпус барона Криденера прибудет завтра, а сапоги и тулупы не прибудут до конца года. И вообще, я вас предупреждаю!..

Его заявление развеселило всех еще больше. Кабардо стала тихонько напевать. Ксения подхватила песню своим сильным голосом. Кто-то велел позвать музыкантов, и, когда трое солдат, выстроившись перед миндером, заиграли плясовую, веселье уже было полным.

Все стали подпевать. Князь Николай обнял Ксению, лицо его вдруг помолодело. Один только Климент не пел... «А я-то думал. О чем я думал сегодня, когда глядел на нее в палатке? Я думал, что мы оба... Ах, все это глупости. Но как она хороша! Как горят ее щеки! И она его любовница. Но это меня не возмущает. Я даже жалею ее. А надо ли ее жалеть?» — спрашивал он себя.

— Кто хочет плясать со мной! Кто, кто? — вскочив, предложил Савватеев. — Зиночка, не хотите ли вы? Лиза, баронесса! Ну, пошли, баронесса!

— Я хочу! — крикнула Ксения и так быстро высвободилась из объятий князя, что тот покачнулся и с растерянной улыбкой поглядел на нее.

— Пошли! Пошли! — звал ее полковник Савватеев.

— Будем плясать, пока один из нас не упадет! — заявила Ксения и, растолкав мужчин, подбежала к нему. — Согласны? Да, согласны?..

Компания на миндерах захлопала в такт музыки ладошами. Из соседних комнат сбежались любопытствующие.

— Ну что ж, начинайте! Начинайте! — кричали со всех сторон.

Но ни Ксения, ни Савватеев так и не начали плясать — в ту же минуту в дверях показался молодой офицер в казацкой папахе, толпившиеся у дверей зрители расступились, и он направился к принцу Ольденбургскому. Это был один из адъютантов Гурко.