Максуд Кариев - Спитамен

— Не смей так вслух шутить. Или тебе наскучила собственная голова?.. Ты глянь на себя, на рубище свое. Ишь, куда хватил…

— Сердцу — то что за дело, чем прикрыто тело обладателя его, рубищем или шелками, — проговорил художник, прижав руку к груди, будто под ней жгло. — Посоветуй лучше, достопочтенный, что мне делать, как быть. Чувствую, без красавицы этой мне не жить.

— Я, кажется, сказал, что ты не глуп? Беру свои слова обратно!.. Только глупец, если он не принц, может возмечтать о дочери правителя Мараканды Намича. О божественной красоте Тораны давным-давно известно и в тех краях, где солнце днюет, и в тех, где оно ночует. Именитые люди засылают к ней своих сватов. А ты… Ты же всего-навсего бедный степняк — кочевник. Выбрось это из головы и ступай себе в добрый путь.

Но Шердор пропустил совет мудрого старца мимо ушей.

— Я умею искусством своим оживить камень! — воскликнул он, показывая ему свои мозолистые ладони. — Не пожелает ли правитель Намич, чтобы я украсил его дворец? Я готов служить ему до скончания дней моих! Лишь бы время от времени видеть хотя бы издалека Торану.

— Нет, ты и впрямь сумасшедший… — грозно глянул из-под лохматых бровей Дариёд, а на губах у самого блуждала улыбка.

Шердор отвел глаза, подумав: «Хоть ты и мудр, но на сей раз не прав. В этих делах самый лучший советчик — собственное сердце. А оно велит мне пойти к правителю Намичу и просить у него работу. Если мне улыбнется счастье, то я смогу каждый день видеть Торану». Вслух, однако, он сказал:

— Зачем же самому отказываться от собственных желаний? А потом страдать всю жизнь, думая, что все могло бы обернуться иначе, прояви я хоть толику воли?.. Все в руках богов.

— Не забывай, красавиц много, а голова у тебя одна. Гнев правителей бывает жесток.

Улица вывела их на площадь, и они остановились. Тут было почти так же многолюдно, как и на базаре. Под ногами сновали голуби, склевывая просыпанные зерна и траву, прорастающую в щелях между каменными плитами. Дариёд — блаженный и Шердор отошли в сторону, чтобы не мешать людям, которые обходили их, то и дело задевая. Шердор понял, что старец намерен продолжить чтение дастана о Сиявуше, прерванное неожиданно появившейся процессией. И когда он потрогал колки на инструменте, пробуя на звук струны, Шердор попрощался с ним и направился к Храму.

Кирпичные ступени вели высоко вверх, к резной деревянной двустворчатой двери, притолока над которой потемнела слегка от копоти.

Шердор, задрав голову, долго смотрел на струйку дыма, вьющуюся над крышей Храма и тающую в лазурном небе, как прозрачные крылья уносящихся ввысь ангелов, доставляющих Ахура — Мазде моленья и просьбы землян. Он воздел руки, и с его дрожащих губ слетел шепот:

— О великий Ахура — Мазда, помоги мне… Я неимущий бедняк, нет у меня покровителя, кроме тебя, и не к кому мне больше обратиться с мольбой. Сделай так, чтобы Торана стала моей!..

Долго неподвижно стоял Шердор, палимый слепящим солнцем. Много было вокруг молящихся, и коленопреклоненных, и застывших, как изваяния, устремив взор к небу, влюбленных и несчастных, и тех, кто был недоволен тем, что имел, а хотел большего. «О великий… Сделай так, чтобы Торана стала моей!..»

Говорят, когда города здесь еще не было и в помине, Храм Огня уже стоял на этом месте. Сам Ахура — Мазда возжег свой факел, взяв у Митры огонь, и оживил костер под сводами этого Храма. С тех пор над куполообразной крышей его весь день курится дым, а по ночам от него исходит сияние. Не случайно выбрал Ахура — Мазда это место для Священного Огня. Этот пологий и довольно высокий холм был виден отовсюду. И когда на нем возник красивый Храм, в котором оставался ярко светящийся и согревающий продрогших кусочек Солнца, в то время, как сам Митра уходил на покой и земля погружалась в холод и мрак, к священному холму отовсюду тянулись люди, стали строить вблизи него свои жилища…

Как житель пустыни во время засухи боится, что высохнет его колодец, так жителей всей земли во время затмений сковывал страх, что они могут лишиться Солнца, остаться без света, тепла, и хранили как источник жизни в Священных Храмах огонь… Что произошло бы, если бы Митра прогневался на них и погасил Солнце? Земля превратилась бы в глыбу льда, не стало бы на ней ни травы, ни деревьев. Исчезла бы жизнь.

Не смея после молитвы повернуться к Священному Храму спиной, Шердор попятился к краю площади. «О Ахура — Мазда всемогущий, умоляю тебя, сделай меня счастливым!.. Смилуйся, на тебя уповаю». Он провел правой рукой по глазам, потом коснулся губ…