Ромуальдас Неймантас - По следам солнечного камня

Уже третьи сутки Айстис путешествует с этим караваном, сидя в мешке из овечьей шкуры. Внутри мешка устроена скамеечка, поэтому сидеть довольно удобно. Однако когда караван перед наступлением ночи останавливается на отдых и людям позволяется слезать на землю, чтобы размять ноги, Айстис чувствует себя так, словно у него переломаны кости. Кажется, все суставы тела — порознь. Голова кружится, мучает тошнота, как при морском путешествии. Не зря еще караванбаши в Больших Песках говорил о верблюдах, как о кораблях, которые плывут по пустыне.

…Впереди взору открылась низменность, похожая на пересохшую реку, такая же черная, как и горы вокруг нее. Обшарпанные камни, кое-где облепленные лишайниками, бугры ила напоминали, что эта река порой оживает. Возможно, очень редко. Ибо сейчас по самой ее середине спокойно брели козы, блея от скуки, куда-то спешили люди. Приветствуя караван, люди еще издали махали рукой, а другой рукой придерживали передник — похожим передником повязывался отец Айстиса, идя в кузницу.

Айстис еще раз оглядел караван — тот его отрезок, который можно было охватить глазом, — и снова погрузился в свои думы. А задуматься было над чем.

Рухнул его план вскоре вернуться в Остию, где он должен был встретить Гудриса и найти корабль, уходящий на север. Вместо этого он черепашьим шагом двигался все дальше и дальше на юг… Что о нем думает Гудрис? По всей вероятности, Гудрис проклял тот день, когда решил послушаться отца Айстиса и согласился взять его с собой. Да и что Айстис сам скажет людям рода после своего возвращения? Что о нем подумает Угне? Сумеет ли он когда-нибудь оправдаться перед всеми? Наступит ли вообще тот день, когда он снова увидит родной янтарный берег, который снится ему чуть ли не каждую ночь?

Надежды все меньше и меньше… Теперь он уже не по своей воле держит путь на юг. Люди на верблюдах везут его, как и несколько сот других пленных, к себе домой, не спрашивая, желают они этого или нет. Айстис, как и остальные, — их раб, купленный на рынке в Газе. А с рабами они могут делать все, что им заблагорассудится.

Что ждет его и остальных, сидящих в корзинах для рабов?

Не хотелось думать о будущем. Он старался как можно чаще хотя бы мысленно возвращаться в прошлое. Перед глазами возникли виды родного края, а из более поздних событий — пребывание в Александрии, где его, словно брата, опекал Такемт…

— Эй! Эй! — закричали всадники, сопровождающие караван.

Айстис оторвался от своих мыслей и возвратился в настоящее. Караван продвигался по равнине, вся поверхность которой была покрыта мелкими черными комьями. В лучах солнца, склонившегося к закату, казалось, что на черных камешках сверкают красноватые огоньки, и вся равнина была покрыта этими огоньками…

Утром ландшафт изменился. Вокруг поднималось все больше холмов. Дорога петляла по дну ущелья. Айстис все еще не мог привыкнуть к виду этих черных полей, черных камней, которые в лучах солнца лоснились, словно покрытые маслом.

Неторопливо шагали верблюды, уже которую неделю кряду шаркая толстыми ступнями по черным пластинам дороги. Как бы дремля, семенили ослы.

Кое-где с холмов на караван поглядывали пугливые антилопы, порой проносился длиннорогий горный козел. Изредка, вероятно с надеждой на добычу, в небе над головой кружил сокол.

И снова покой. Только ветер подгоняет пыль по обе стороны черной дороги.

В долинах росли деревья и кустарники. Среди них Айстис заметил куст с широкими листьями в колючках. Цвел шиповник, напоминающий тот, что рос на его родине, около дома. Только у этого цветы были крупнее.

Местами к дороге подступали участки белого песка. Они простирались слева, напоминая Великие Пески…

Караван держал путь на юг. Ландшафт становился все суровее. Дорога проходила по ущельям, словно бы пробитым в скалах, ныряла в туннели, такие высокие и широкие, что даже сильно навьюченные верблюды беспрепятственно проходили сквозь них со своей поклажей. Справа виднелись склоны гор, усеянные камнями — то круглыми, словно обкатанными, то острыми.

Местами вдоль дороги виднелись кучи камней. Их вершины были украшены то куском ткани, оторванным от одежды, то клоком шерсти, прикрепленным к палке. Камни были сложены путниками, которые так выражали свою благодарность горным духам за то, что они помогли преодолеть ущелье или вершину.

Палки с кусками ткани или клоками шерсти были воткнуты в землю и вдоль дороги. Айстис не мог догадаться, зачем они, пока не увидел, как маленькая ящерица, которая сползла с дороги в песок, вдруг стала в него погружаться! Как она ни старалась, как ни извивалась, но уже не сумела выкарабкаться и исчезла в песке.