Юрис Леон: Суд королевской скамьи

— Ну, положение у нее неплохое, но, как и все мы, пытается начать жизнь заново. Для этого нужно понять, что с нами произошло.

— Когда нас освободили и мы вернулись в Варшаву, я просил ее оставить Польшу. В ней нет места для евреев. Она вся — сплошная братская могила. Пустыня, над которой витает дух смерти.

— Но все же вы польский гражданин, доктор Тесслар.

— Нет. Я не собираюсь возвращаться. Никогда.

— Это будет большая потеря для еврейской общины.

— О какой еврейской общине вы говорите? Остались лишь призраки, бродящие по золе и пеплу.

— Теперь все будет по-иному.

— Неужто, Гольдмарк? Тогда почему же в коммунистической партии есть особая еврейская фракция? Я скажу вам почему. Потому что поляки никогда не признают свою вину, а то немногое, что осталось от евреев, они должны держать взаперти в Польше. Понимаете? Здесь тоже есть евреи, и им тут хорошо. А люди, подобные вам, делают грязное дело. Вам нужна еврейская община в Польше, чтобы оправдать свое собственное существование. Вас используют. Но в конце концов вы убедитесь, что коммунисты относятся к нам не лучше, чем нацисты перед войной. В пределах этой страны мы не кто иные, как свиньи.

— И Мария Вискова? Свою жизнь она отдала партии.

— В свое время и она избавится от иллюзий.

Гольдмарк решил сменить тему. Его лицо передергивал нервный тик, в то время как он курил одну сигарету за другой. Когда Тесслар обрушился на него, он не мог скрыть беспокойства.

Взяв поднос с чайным сервизом из рук экономки, Тесслар несколько расслабился. Разлив чай, он отхлебнул глоток и молча посмотрел на Гольдмарка.

— Причина моего посещения Оксфорда, — сказал тот, — имеет отношение к доктору Адаму Кельно.

Упоминание этого имени немедленно вызвало ответную реакцию.

— Какое именно отношение?

Гольдмарк слегка усмехнулся, увидев впечатление, которое его слова произвели на хозяина дома.

— Вы давно знаете его?

— С тех пор, как мы были студентами в 1930 году.

— Когда вы в последний раз видели его?

— Перед тем, как покинуть Ядвигский концлагерь Я слышал, что по окончании войны он оказался в Варшаве, откуда потом и исчез.

— Что бы вы сказали, если бы я сообщил вам, что он в Англии?

— На свободе?

— Не совсем. Он содержится в Брикстонской тюрьме. Мы пытаемся добиться его выдачи Польше. Вы должны знать ситуацию в Англии относительно польских фашистов. Тут пытаются даже восхвалять их. Те же, в свою очередь, стараются привлечь к себе внимание высоких инстанций, чтобы Британия издала акт, защищающий их. Вы близко знали его в Ядвиге?

— Да, — прошептал Тесслар.

— Значит, вы должны поддержать выдвинутые против него обвинения.

— Я знаю, что он проводил хирургические эксперименты на наших людях.

— Откуда вы это знаете?

— Я видел своими глазами.

«Заместитель Государственного секретаря

Министерство внутренних дел

Департамент по делам иностранцев

10 Олд-Бейли

Лондон ЕC-4

„Хоббинс, Ньютон и Смидди"

Адвокатам

32 В Ченсери-лейн

Лондон WС-2

Касательно: д-р Адам Кельно

Джентльмены,

Я уполномочен Государственным секретарем уведомить вас, что он тщательно изучил все обстоятельства, связанные с информацией, предоставленной польским правительством. Учитывая недавнее заявление доктора Марка Тесслара, данное под присягой, Государственный секретарь пришел к выводу, что суть дела установлена. Комментировать справедливость или ошибочность польских законов не входит в нишу юрисдикцию; мы должны выполнять условия договора, заключенного с данным правительством.

Таким образам, Государственный секретарь принял решение отдать приказ о депортации доктора Адама Кельно в Польшу.

Остаюсь, джентльмены, ваш покорный слуга

Джон Клейтон-Хилл»

5

Надзиратель привел Адама Кельно в застекленную комнатку для свиданий, где он сел напротив Роберта Хайсмита и Ричарда Смидди.

- Я вынужден сразу же перейти к делу, Кельно, — сказал Хайсмит, — ибо мы оказались в очень сложном положении. Натан Гольдмарк представил убийственное свидетельство против вас. Значит ли что-либо для вас имя Марка Тесслара?

Адам не смог скрыть охватившего его ужаса.

— Ну так как?

— Он и Англии?

— Да.

— Все это совершенно ясно. Раз польское правительство не может организовать дело против меня, оно посылает сюда кого-нибудь из них.

— Кого именно?

— Коммунистов. Евреев.

— А что относительно Тесслара?

— Он поклялся добраться до меня еще лет двадцать назад.— Кельно опустил голову.— О Господи!