Юрис Леон - Суд королевской скамьи

— Но они занимали незначительные должности? Санитары, уборщики и тому подобное?

— Если они были квалифицированными врачами, я использовал их.

— Но немцы этого не одобряли, не так ли?

— Да, немцы не одобряли.

— И количество евреев-медиков явно не соответствовало их процентному содержанию среди заключенных?

— Квалифицированных врачей я использовал по их прямому назначению.

— Вы не ответили на мой вопрос, доктор Кельно.

— Да, количество еврейских врачей было непропорционально мало.

— И вы знали суть и кое-чего другого, что делали Восс и Фленсберг. Эксперименты с раком шейки матки, изучение возможностей стерилизации путем введения содовых растворов в фаллопиевы трубы. И другие эксперименты, ставящие себе целью найти уязвимые места своих жертв.

— В точности мне, ничего не было известно. Я посещал пятый барак только с целью операций, а потом шел в третий барак выхаживать пациентов.

— Хорошо. Обсуждали вы положение дел с француженкой, врачом Сюзанной Парментье?

— Я не припоминаю такую.

— Заключенная, врач, из французских протестантов. Психиатр. Ее фамилия была Парментье,

— Милорд, — вмешался сэр Роберт Хайсмит, в его тоне слышались саркастические нотки. — Нам всем достаточно хорошо известно о зверствах в Ядвиге. Мой ученый друг, по всей видимости, пытается доказать, что на сэре Адаме лично лежит вина за отправку людей в газовые камеры и за прочие жестокости немцев. Я не вижу смысла в его вопросах.

— Да, надо было бы уточнить, — сказал судья.— К чему вы клоните, мистер Баннистер?

— Я предполагаю, что, несмотря на весь ужас Ядвигского концентрационного лагеря, в нем были определенные разряды заключенных и некоторые узники считали себя выше остальных. В нем существовала своеобразная кастовая система, и привилегии даровались тем, кто работал вместе с немцами.

— Понимаю, — сказал судья.

Поколебавшись, Хайсмит сел, не скрывая беспокойства от настойчивого стремления Баннистера развить эту тему до конца.

— Итак, — продолжил Баннистер, — я держу в руках копию документа, сэр Адам, озаглавленную «Прошение о помиловании». И я хотел бы представить ее милорду и присяжным.

Хайсмит просмотрел ее, кивнул в знак того, что не имеет возражений, и секретарь суда раздал копии судье, присяжным и одну — сэру Адаму.

— В своем прошении вы утверждаете, что являетесь помощником полковника СС доктора Адольфа Восса и полковника СС доктора Отто Фленсберга.

— Под помощником я имел в виду...

— Да, в самом деле, что вы имели в виду под «помощником»?

— Вы пытаетесь исказить смысл совершенно обычного слова. Они были врачами и...

— ...и вы называете себя их помощником. Вы, конечно, внимательно перечитывали это прошение о помиловании, Ваш адвокат, должно быть, изучил, его строчка за строчкой.

— Слово «помощник» вкралось туда случайно, это описка.

— Но вы знали, чем они занимались, что явствует из ваших показаний, вы знали, какое обвинение было выдвинуто против них после войны, и тем не менее вы утверждаете, что сотрудничали с ними.

Баннистер взял со стола другой документ, пока Адам устремил взгляд к - часам в тщетной надежде увидеть, что подходит время перерыва. Помолчав, Баннистер снова заговорил:

— Тут у меня выдержки из обвинений против Восса. Признает ли мой ученый коллега идентичность этой копии?

Просмотрев документ, Хайсмит лишь пожал плечами.

— Мы слишком далеко углубляемся в события военных лет. Пользуясь этим обвинением, другая сторона, хочет доказать, что ужасные дела, которыми занимались обвиняемые, имеют прямую связь с моим клиентом.

— Прошу прощения, одну минутку, — сказал Баннистер, поворачиваясь к О'Коннору, который рылся в грудах бумаг на столе перед ним. Одну из них он протянул Баннистеру.

— Вот тут есть свидетельство, которое вы дали под присягой, доктор Кельно. Оно было принесено присяжному комиссару, и параграф первый и два листа документа имеют отношение к вашему делу. Это ваша подпись, доктор Кельно?

— Я не знаю, что сказать.

— В таком случае проясним суть дела. Обращаясь в суд, вы представили ряд документов, свидетельствующих в вашу пользу. Среди них вы представили и обвинение в адрес Восса. Вы сами.

— Если мой адвокат счел его необходимым...

— Когда вы представляли данный документ для подкрепления своего иска, вы считали его убедительным доказательством, не так ли?

— Пожалуй что да.

— А теперь я хотел бы зачитать суду отрывок из обвинительного акта против Восса.